Ричард Длинные Руки – сеньор. Гай Юлий Орловский
Читать онлайн книгу.
орал и швырял в воду камнями.
– Рыба!.. Морской дракон!
– Не попади в глаз, – прохрипел я.
Женщина лежала на спине, я перевернул ее лицом вниз, подложив колено под живот, несколько раз нажал, из нее хлынула вода вперемешку с мелкими рачками и водорослями. Тут же я переложил ее на песок снова лицом вверх, начал делать искусственное дыхание рот в рот.
Сигизмунд перестал бросаться камнями, ибо морской дракон всплыл кверху брюхом, вокруг него расплылась, как нефтяная пленка, темная маслянистая жидкость. Женщина вздохнула и открыла глаза. Я замер, никогда еще не видел таких чистых лучистых глаз. Даже не обратил внимания, что она обнаженная, а то и вовсе голая, ибо женщину не одежда красит, а ее отсутствие…
– Теперь я понимаю, – сказал я, жадно хватая воздух широко раскрытым, как у той рыбы, ртом, – в чем замысел дьявола…
– В чем?
– А вот в этих бабах, – сообщил я.
– Соблазны?
Я перевел дух, объяснил:
– Еще какие! В моем мире… гм, в моем королевстве женщины весьма свободные особи. Чуть что не так – в рыло, а то и ногой в зубы. Нет, не мы им – они нам! Да сразу в рыло, ногой! Задней. У нас нет таких, чтобы вот так спасти, а она за тобой, как щенок, – преданно и счастливо… А что еще мужчине надо? Только, чтобы женщина восхищалась, смотрела снизу вверх.
Он смотрел на меня в задумчивости и печали. Потом перевел взгляд на спасенную. Она медленно приходила в себя, лицо все еще оставалось бледным, но молодость быстро берет верх, повернулась, окинула взглядом Сигизмунда, снова посмотрела на меня. Я увидел, что вот-вот это будет что-то вроде имплантинга или как его там, когда цыпленок или щенок считает мамой то, что увидит, когда впервые откроет глаза. Когда девушка обнаженная – это эротика, когда голая – уже порнография, но в этой есть то и другое, плюс нечто еще такое, что я тоже готов был разделить мир всего лишь на две категории: вот таких хорошеньких девушек и остальных уродов.
Я поднялся, холодный ветер в мокрой одежде пронизывал насквозь. Дрожь пробрала тело, я задрал голову, смотрел на высокий обрыв. Так уже собралась чертова тьма народу, все жестикулировали, верещали тонкими обезьяньими голосами и подобно бандарлогам суетливо указывали в нашу сторону.
– Надо подниматься наверх, – сказал я. – Но, сэр Сигизмунд, берите женщину на свое седло. Если сейчас же не въедем в город, меня разобьет насморк.
Он сказал с беспокойством:
– Почему я? Спасли вы…
– Я просто вместо тебя нырнул. В твоих бы доспехах… Словом, твоя идея, сам и расхлебывай!
Я свистнул, послышался грохот копыт, конь возник передо мной с горящими глазами и взлохмаченной гривой. Зубы, понятно, оскалены, у него шкура, как я уже понял, плотная, непроницаемая для воздуха, как у собаки, потому приходится раскрывать пасть, чтобы охладиться.
– Умница ты мой, – сказал я нежно и поцеловал в его нежные и мягкие, как протекторы КамАЗа, ноздри. – Я тебя люблю, золотце мое эпоксидное…
Конь