Пакеты с продуктами оттягивали руки, я медленно брела к нашему дому по скользкой, покрытой льдом дорожке. Возле подъезда стояли три соседки с первого, третьего и четвертого этажей, оживленно обсуждавшие что-то между собой. Эти тетки обожали сплетни, ненавидели собак и вообще были крайне неприятными особами. Поздоровавшись, я хотела тихонько проследовать мимо, но случайно услышанная фраза заставила меня споткнуться на ровном месте.

      – И похоронили ее в закрытом гробу, неспроста ведь… Что-то они недоговаривают.

      Сделав вид, будто вожусь с развязавшимся шнурком ботинка, я остановилась, прислушиваясь к разговору.

      – Крайне подозрительная смерть. В таком возрасте не умирают без причины. Остановка сердца – это звучит неубедительно.

      – Знают все родители, потому и молчат.

      Желание во что бы то ни стало узнать, о ком идет речь, оказалось сильнее неприязни к соседкам. Наверное, было невежливо встревать в чужую беседу, но я все же спросила собравшихся у подъезда женщин:

      – Простите, а кто умер?

      Три тетки как по команде повернулись ко мне, буравя недобрыми взглядами.

      – Будто не знаешь? – Толстая соседка с четвертого этажа удивленно пожала плечами. – Подружка твоя.

      Рухнувший с ясного неба метеорит произвел бы на меня меньшее впечатление. Наверное, подсознательно я была готова к этому ответу, но когда он прозвучал, ощущение было таким, словно вся кровь разом вытекла из жил, а ее место занял холодный, лютый ужас.

      – Маринка? – только и удалось вымолвить мне.

      – Она самая. Ее сегодня утром похоронили.

      – Но почему?!

      – Это, девочка, не ко мне вопрос, – лаконично отрезала толстуха, а соседка с первого этажа добавила своим визгливым базарным голосом:

      – Это все ваш Интернет распроклятый! Игры идиотские. Не доведут они до добра. Сидят лоботрясы в Интернете, а потом кто родного отца ножом пырнет, кто собственную бабушку топором зарубит.

      Позабыв обо мне,