Записки из клизменной. Алексей Смирнов
Читать онлайн книгу.
воздух, который не знаю, откуда на тамошних болотах брали.
Так вот инженер пропал минут на сорок. Доктор С. пошел узнать, в чем дело. Заходит в кабинет и видит: докторша втиснулась в спинку стула и сидит, белее белого. Пальцы сведены писчим спазмом, лицо расползается. Пациент же стоит, небрежно прислонившись к косяку, и с некоторой надменностью разглагольствует.
Доктор С. сгреб его за шиворот и выволок, едва тот успел докончить фразу:
– … и вообще, я должен вам признаться, что являюсь участником всемирного комитета «Сексуальное Лицо Инквизиции».
Палас
Иногда у нас в больнице образовывалось производственное собрание. В маленькую комнату набивались сестры, отягощались сестрой-хозяйкой, да еще прихватывали меня, если успевали изловить. Казначейша – оборотистая сестрица с товарно-денежными интересами – отчитывалась, сколько куплено мыла и наволочек. Специально выбранный Секретарь все это записывал. Секретарями бывали сестры помоложе, еще не разучившиеся красиво писать. Они сразу становились немного серьезнее, чем обычно. На вкусное оставляли вопросы, касавшиеся обустройства кабинета Заведующей. Бывало, что в отделении заводились лишние деньги (карманные, халатные, неучтенные). Казначейша вечно вынимала их из разных мест. И вот решали, что купить: Штору или Палас.
– Палас! Давайте купим Палас! – глаза казначейши горели. – Я тут видела Палас!
Я сидел, закрыв лицо ладонью. Наконец не выдерживал и спрашивал:
– Ну зачем нам Палас? Ведь мы же на работе, мы не дома… На кой черт нам сдался Палас?
Казначейша чуть поперхивалась и набирала воздух в мясо-молочную областную грудь. Сестра-хозяйка округляла глаза и шептала, нажимая на букву «о», испуганные слова про Заведующую, от каких сразу веяло чем-то отлично знакомым, из пьес Александра Островского:
– А она бо́гатство любит!
Люкс
Начитанный и грамотный человек нигде не пропадет. Если какой грамотей закономерно угодит под нары, то и там ему светит завидная карьера. Глядь – а он уже лежит у кого-то под татуированным боком, романы тискает, развлекает. Потом еще бумагу какую напишет адвокату или письмо Тосе Жоховой на деревню, чтобы не слишком там без коханого блядовала. Выстраивается очередь, все его уважают, зовут Профессором. А там уж и срок весь вышел, назначенный за спекуляцию марками.
Вот и я не пропадал, в больнице-то. Мне тоже поручали составлять разные бумаги, потому что сами слогом не владели, а за мной, когда надо было, признавали умеренные литературные способности. Как-то раз затеяли тяжбу с бытовым магазином. В котором на какие-то шальные деньги был куплен маленький телевизор, чтобы поставить его в палату Люкс. Люкса в палате было столько, что дыхание перехватывало. А с телевизором сделалось вообще не в сказке сказать. Это ж еще и психотерапия! Лежит себе больной со сломанной шеей, ниже которой у него ничего не работает, и смотрит на телевизор. И кажется ему, что они, если представить, товарищи по несчастью: у него говорящая голова без ничего, и у того, между