Разукрасив белыми цветами,

      выросли ромашки на лугах.

      Как граница речка между нами,

      белые цветы на берегах.

      Ты венок сплетаешь из ромашек

      и на мой бросаешь бережок.

      Голос твой нежнейший, до мурашек:

      – Где ты мой любимый Василёк?

      Как тебе ответить я не знаю,

      правду – матку резать не могу.

      От того тоскую и страдаю,

      на чужом, не нашем берегу.

      Разлилась река весной широко,

      голос твой не слышен из дали.

      – Ну, зачем же так весна жестоко?

      Развела ты наши корабли.

      Твой венок засох, цветы увяли,

      новый не добросить – широко.

      Слишком долго счастье ожидали,

      мыслями летая высоко.

      Но уйдёт до лета половодье,

      ты придёшь опять на бережок.

      Натяну судьбе своей поводья

      и приду к тебе я, мой дружок.

      Снова зазвучит твой нежный голос,

      подпевая трели соловья.

      Дозревает в поле нежный колос…

      Но всё это не увижу я.

      Вспоминаю тот день,

      когда я тебя встретил весною.

      Ты отбросила тень,

      на плечо, поравнявшись со мною.

      А твои волоса,

      они солнцем светились и грели.

      Неземная краса…

      И сердца наши вместе сомлели.

      Ты прошла через жизнь,

      протоптав в моем сердце дорожку.

      Поп пропел нам аминь…

      Но с другой я искушал морошку.

      Нам не пела судьба,

      посылая лишь чёрные масти.

      А за счастье борьба,

      натыкалась на глыбы, напасти.

      Жизнь уже прожита,

      но надежда в душе не пропала.

      Я не тот, ты не та

      и трава на тропинке завяла.

      Но пока помним мы,

      как апрель нам звенел соловьями.

      Просветляем умы,

      мы судьбу свою делаем сами.

      От тебя я слышу: – Не поёт нам соловей!

      Я с тобой не буду спорить, ведь тебе видней.

      Соловей в душе поёт, даже в зимней стуже,

      только вот диапазон, чуточку по уже.

      Нежный, тонкий голосок, зимнего напева,

      в унисон душа поёт сладких два припева.

      Сердце с холода дрожит, а душа резвится

      и от песни соловья хочется напиться.

      Я налью в стакан вино и хлебну три раза,

      что ты делаешь со мной соловей – зараза?

      Разве можно петь в душе, зимнею порою?

      Зря меня ты разбудил, сладкою игрою.

      Ох пойду теперь плясать, на лесной полянке,

      волки сразу разбегутся, ведь поймут –