Антропофаг. Игорь Исайчев
Читать онлайн книгу.
завернули в сопревшую рогожу и тайком закопали за оградой кладбища, для верности сровняв могилу с землей. И теперь, когда кошмары стали преследовать его еженощно, Ефим и лишнего часа не мог усидеть на месте, влекомый нестерпимой охотой заглянуть, наконец, в глаза душегубу.
Однако, как ни спешил отставной канонир, путь оказался неблизким и нелегким. Где на попутных подводах, чаще пешим ходом за компанию с возвращающейся со сплава бурлацкой ватагой, а то и в одиночку, износившийся и издержавшийся Ефим только к Успенью сумел добраться до памятной развилки на тракте. От этого перекрестка, по убегавшей в заметно разросшийся за восемь лет лес тележной колее, до родного села оставалось всего-навсего пять верст.
Вложив в заскорузлую до каменных мозолей ладонь хозяина груженной мешками с древесным углем телеги медную копейку, и оставив без внимания его поклоны с благодарностями, Ефим на ходу соскочил, сладко, с хрустом потянулся, затем, закинув за спину ранец, насвистывая военный марш, бодро захромал по знакомой с мальчишества дороге.
На горушку, с которой как на ладони открывались раскиданные по берегам причудливо петляющей речушки дома, он, запыхавшись и взопрев, взобрался перед самым закатом. Прикрыв козырьком ладони глаза от слепящего низкого солнца, Ефим, привычным к прицелу глазом уцепившись господствующий над округой ориентир – крест над церковной колокольней, первым делом принялся высматривать дом старосты. А когда нашел, то немало подивился тому, как тот сумел разжиться за прошедшие годы.
Вместо крытого почерневшей от времени соломой приземистого пятистенка, посередь села, за сплошным забором высотой в полтора человеческих роста, горделиво высились двухэтажные, не уступающие барским хоромы под ослепительно сияющей в закатных лучах новенькой медью крышей. А в примыкающем к основному дому флигеле, одной стеной, сквозь ограду выходившим прямиком на дорогу, безошибочным солдатским чутьем Ефим угадал кабак. Ощущая, как в предвкушении долгожданной встречи начинает кипеть в жилах кровь, приливая к запылавшим щекам и заставляя зубы отбивать мелкую дробь, солдат до отказа набрал в грудь хмельного, напоенного особой, предвечерней свежестью воздуха, и ходко зашагал под гору…
Ловя на себе любопытные взгляды хозяек, украдкой выглядывающих из-за увешенных до черноты обгоревшими в печи чугунками покосившихся плетней и с трудом удерживаясь от желания сорваться на бег, Ефим вынудил себя степенно пройти сквозь центральную часть села, давя осыпающиеся под подошвами земляные горбы, по непогоде накатанные тележными колесами. А, добравшись до цели и судорожно вцепившись в скользко-лоснящуюся, захватанную сальными пальцами деревянную ручку, он в последний миг не сдержался, со всех сил рванув дверь, оглушительно задребезжавшую подвешенным к ней изнутри голосистым колокольчиком.
Ворвавшись внутрь, Ефим настороженно застыл на пороге, свыкаясь с царящей внутри полутьмой. Подслеповатые, узкие окошки, заставленные испокон века не мытой слюдой, густо засиженной