Про что кино. Елена Колина
Читать онлайн книгу.
Кутельмана
Я разговаривал с ним через дверь. Представлял, как он стоит там, за дверью, красивый мальчик, выше меня, в свои семнадцать лет он как цыпленок, только что вылупившийся из яйца. Глаза у него Фирины, но еще совсем детские, у Фирки были такие глаза, когда мы познакомились, много лет назад.
Бедный мальчик, мучает нас и сам мучается. Сказал: «Математика стала мне мала». Сказал: «Жизнь больше, чем математика» и еще: «Дядя Эмма, я не знаю, я буду думать, но не рядом с мамой». Я почувствовал недоумение, такую же обиду, как Фира.
Он уже все решил: ему не нужна олимпиадная математика. Его слова: эта дрессировка на решение олимпиадных задач не имеет отношения к математике. Более того, ему вообще не нужна математика.
Мои аргументы: безусловно, математика в некотором смысле заменяет жизнь, но для человека с его уровнем абстрактных способностей наука – это единственная возможность свободного развития.
Странная фраза им была сказана: «А может быть, я хочу заработать много денег».
Бедная Фира! Так и вижу, как она краснеет: «Какой стыд, деньги!»
Бедный я – деньги после математики! Так и хочется написать «после всего, что между нами было»! После того, что мы были с ним одно, после всей моей жизни, посвященной ему, после его жизни, посвященной математике!
Если бы он жил на Западе, где деньги такая же ценность, как успех, свобода. Но ведь мы живем при социализме, существующий порядок вещей неизменен, социализм вечен. Мы зашли в тупик, и в этом тупике останемся навсегда, во всяком случае, нам и нашим детям суждено умереть при социализме.
Но откуда в нем такой прагматизм?
Но после этого еще более неожиданное: «Дядя Эмма, я буду чего-то стоить, если откажусь от того, что умею».
Я растерялся: то деньги, то вдруг такой юношеский романтизм. Сложная личность, прагматик и романтик в одном лице. Меня как будто нет, как будто из меня вынули часть, ведь столько лет мы с ним были одно.
Но если быть честным с собой?
Если быть совсем, окончательно честным.
Бедный мальчик, бедный растерянный ребенок, а ведь мы его использовали. Мы, Фирка и я, любовались им, как прекрасным произведением искусства, как картиной, любили его талант, не обращая внимания на него самого.
А ведь я давно уже знал, что из гениального ребенка не вырастет математик! Математика требует не просто полного сосредоточения, но и длительного ухода из реального мира в мир абстрактных образов и понятий. А он при великолепных абстрактных способностях по складу личности не математик. Это тот редчайший случай, когда недюжинный талант, то есть абстрактные способности противоречат натуре. Как кисть, берущая октаву, и полное отсутствие слуха.
Я молчал, чтобы быть с Фирой одним целым. Я хотел быть к ней ближе, поэтому так любил Леву? Так я виноват?
Трудно выразить словами, что я чувствую. Беспокоюсь за него очень. Нельзя убить в себе абстрактные способности по желанию. Что с ним будет?
Потом,