Великая Мечта. Андрей Рубанов
Читать онлайн книгу.
приписывала авторство классического пятиэтажного шедевра: «заебал, бля, пиздеть, мудак хуев». Устный русский, как известно, свободно преподается во всякой средней школе, только не в классах, а в коридорах, на переменах – или, как в нашем случае, на вольном воздухе, меж туго натянутых брезентовых стен просторных армейских палаток, под отчаянный звон жестокого подмосковного комарья, на виду у одноклассниц, щеголяющих штанами в обтяжку.
Правда, при девчонках не матерились. Чего не было, того не было.
В том лагере – пятнадцать палаток, в каждой по пятнадцать девятиклассников из четырех школ, рядом столовая, поодаль футбольное поле, вечерами горят костры, хрипят магнитофоны и бренчат гитары – штангист Кладов имел популярность. Острый и быстрый на язык малый, неподражаемо балансирующий на грани отважной бравады и отчетливого хамства, отрицающий всякие авторитеты нахал, за которым никогда не заржавеет надерзить взрослым или сунуть в челюсть сопернику, превосходящему в росте и силе. Он очень отличался от большинства. Он цитировал Ремарка и Кортасара – но мог организовать рискованный вояж группы недорослей из места дислокации лагеря до ближайшей деревеньки, где в винном отделе магазина приобретались и немедленно выпивались две-три бутылки вина (хванчкара, ркацители, цинандали, ахашени, киндзмараули, напареули – в том сельпо мы ощущали себя, словно на холмах Грузии). Он читал наизусть главы из «Онегина», но обожал громко рыгнуть после сытного – перловка с настоящей, армейской запайки, тушенкой – обеда. Многие его шутки находились за гранью фола и проваливались, но всякий раз он делал вид, что ему плевать.
Мы так и не сблизились в тот летний месяц. Из всей банды гитаристов, баскетболистов и меломанов Юра Кладов выделял и приближал к себе единственного человека, своего одноклассника Иванова, щуплого и бледноватого мальчика в очках, известного своей невероятной принципиальностью. В ответ на всякую мало-мальски обидную шутку в свой адрес Иванов бледнел еще больше, аккуратно прятал очки в карман и лез драться.
Дальше – последняя школьная осень и все четче проглядывающая впереди твердыня высшего образования. Выясняется, что в стотысячном городе есть только два гордеца, собирающихся штурмовать факультет журналистики Московского университета: я и некто Кладов. Тот самый, чемпион по штанге. Октябрь восемьдесят пятого – мы слушатели подготовительных курсов, едем вдвоем в полупустой электричке, оба настроены серьезно, зубрим и экзаменуем друг друга. Выходим в предместье столицы, на полустанке с индустриальным названием «Чухлинка», а может быть «Черное», покупаем ноль семьдесят пять портвейна, отыскиваем в кустах кусок ржавой арматуры, проталкиваем пробку внутрь увесистой бутылки коричневого стекла и пьем, вдыхая запахи новорожденной осени. Непрерывно говорим, перебивая друг друга, – два сапога пара, ушастые и тощие, не мужчины еще – цыплаки подрощенные, а может уже и мужчины, поскольку настроены были, стоит повторить, куда как серьезно.
Страшно ругались, сплевывали направо