Забытый вальс. Энн Энрайт
Читать онлайн книгу.
бумагу.
– Иви!
Вот он в коридоре. Мне уже нечем было заняться – все поднято с пола, – и тут я почувствовала, что Иви стоит рядом, слишком близко, дети так часто делают.
– Просто отдай, и все, – произнес голос Шона, хотя девочка уже протягивала мне «айпод», аккуратно смотав провода.
– Спасибо, Джина! – сказала она.
Джина, вот как!
– Всегда рада.
– Молодец! – Голос Шона был холоден, нетрудно догадаться, что он хотел сказать на самом деле: «Держись подальше от моей дочери!» Какая несправедливость! Возмутившись, я обернулась и поглядела ему прямо в глаза.
– А, привет, – сказала я.
А он все такой же.
– Пошли. – Он вытолкнул Иви в дверь. Грубость вопиющая. Однако на пороге приостановился и оглянулся. Немой взгляд был полон чем-то непостижимым для меня, и я чуть было сразу не простила Шона.
Я пыталась сопротивляться, но не вышло. Когда последняя мелкая гостья распрощалась с нами и остатки лазаньи, а также обрывки нарядной бумаги распределились по мусорным пакетам, мысль о Шоне, сам факт его существования ударили меня в грудь взрывной волной от дальней катастрофы. Что-то хрустнуло, сломалось. И я пока не могла оценить ущерб.
Я подняла тяжелый кувшин, в котором Фиона подавала сок, и руки вспомнили, как обхватили плотную талию Шона в ту ночь в Монтрё. Что он тогда сказал? «У тебя прекрасная кожа». Универсальная фраза на все случаи жизни. «Мягкая такая». Любят мужики сами себе зубы заговаривать. И поиметь женщину, и набить ей цену.
Такие вопросы я наивно задавала себе, прижимая к груди кувшин из толстого стекла на кухне Фионы в Эннискерри – планировка свободная, новый известняковый пол; старый, терракотовый, забраковали. Есть ли разница между тем мужчиной и этим, если покрепче зажмуриться? Да, сказала я себе, разница есть – еще какая. Самая потрясающая разница – именно когда закроешь глаза. Мысленно я уронила кувшин и плакала над осколками. Фиона меж тем загружала посудомойку, а Джоан вынимала оттуда тарелки и прополаскивала их под краном. Меган с Джеком куда-то подевались. Я все еще чувствовала его в своих ладонях, этот кувшин: коричневое дутое стекло с кобальтовыми завитками на дне. До чего красивый. А потом я разжала пальцы.
У нее бывают припадки. Это сообщила мне Фиона после того, как убрала все осколки. Не только щеткой смела, но и пылесосом поработала – бог с ним, с кувшином, но дети повсюду бегают босиком. У нее – в смысле, у Иви. Сама Фиона ни разу не видела, но знала, что несколько лет родители девочки жили в постоянной боевой готовности. Мать вся на нервах, все перепробовала – от консультаций у психотерапевта до – как их бишь – гомеопатических магнитов.
– На вид она здорова, – заметила я.
– Теперь вроде бы здорова, – сказала Фиона. – Я так понимаю, вылечилась.
– Симпатичная девчушка.
– Так уж и симпатичная? Не знаю. С ней столько носились, но что вышло? Не знаю.
– Господи, бедный Шон.
Фиона глянула на меня с преувеличенным недоумением.
– Бедный-то бедный, – буркнула