Рассматриваю с дороги живописный Кейп-Код, выбранный для жизни Джеем и Шелли. Постриженные в линию кустарники, выложенные камнем тротуары, желто-оранжевые ящики для цветов. В душе поднимается волна столь несвойственной мне зависти. Они устроили для себя роскошное ложе, мягкое и уютное, в то время как моя постель жесткая и кишит клопами.

      Стою на каменном тротуаре и заглядываю в утопающий в бурной растительности двор дома. Мой племянник увлеченно играет в мяч, но задирает голову, как только хлопает дверца машины.

      – Тетечка Бвет! – бросается он ко мне.

      Прижимаю к себе Тревора, и мы кружимся и хохочем, пока я могу устоять на ногах. Впервые за три дня мое лицо освещает искренняя радость.

      – Что за мальчишка сделал меня счастливой? – спрашиваю я и щекочу животик племянника.

      Прежде чем он успевает ответить, в патио появляется Шелли, волосы собраны в высокий хвост почти на самой макушке. На ней, как мне кажется, джинсы Джея, подвернутые несколько раз.

      – Привет, сестричка, – говорит она мне. До того как она вышла замуж за моего брата, мы с Шелли были подругами и жили в одной комнате в колледже. Мы до сих пор с удовольствием дурачимся, называя друг друга сестричками.

      – Привет. Ты сегодня дома.

      Она идет мне навстречу, шаркая вязаными тапочками.

      – Я уволилась.

      Смотрю на нее во все глаза:

      – Не может быть. Почему?

      Шелли наклоняется, чтобы вырвать сорняк.

      – Мы с Джеем решили, что будет лучше для детей, если один из нас останется с ними дома. После получения наследства мы не нуждаемся в деньгах.

      Тревор извивается, силясь освободиться, и я опускаю его на землю.

      – Я же мать. Так разумнее.

      – И ты сдалась. Так просто?

      – Да. К счастью, женщина, что замещала меня во время беременности, согласилась занять мое место. – Обрывает с одуванчика засохшие листья и бросает на землю. – Они провели вчера собеседование, и сегодня она вышла на работу. Мне даже не придется ее натаскивать. Все сложилось просто замечательно.

      Ощущаю некоторую натянутость интонаций и понимаю, что не все так замечательно, как хочет уверить меня по друга. Шелли работала логопедом в клинике СенФренсис, в реабилитационном отделении, обучала взрослых, перенесших черепно-мозговую травму, не только заново говорить, но и думать, рассуждать и общаться с людьми. Она любила хвастаться, что это не только ее профессия, но и призвание.

      – Прости, но я не могу представить тебя сидящей дома мамашей.

      – Это будет здорово. Почти все мои соседки сидят с детьми. Каждое утро они собираются в парке, занимаются йогой вместе с малышами, играют в песочнице. Ты не представляешь, скольких важных вещей были лишены