– Так что запомни, Морис, – пробормотала тетушка Мастика, – я и есть воплощение Геры[15], а кое-кто из вас – воплощение моих детей, богов Олимпа… Да-да, я докажу…

      Она опрокинула стакан в крупный рот, еще сильнее сжав плечо своей явно несовершеннолетней дочери.

      Я глядел на мир сквозь ржавые линзы… Я решил, что могу поглотить их без остатка, вместе с призраками прошлого…

      – Повторить, сэр? – спросил тучный негр-бармен с доброжелательным лицом.

      Он был явно не против отвлечься от увлекательной беседы с тетушкой Мастикой, которая упорно называла себя Герой, намекая на легендарную богиню.

      – Если не трудно, Морис. – Я пододвинул ему квадратный стакан толстого стекла.

      Тетушка Мастика неодобрительно покосилась на меня и, взяв бокал с чудовищным коктейлем, удалилась в сторону своего столика, демонстрируя настоящую грациозность бетономешалки.

      – Сегодня у вас эрги, патроны или жетоны? – вежливо спросил бармен.

      – Девайсы пока есть… как обычно…

      – Это, конечно, не мое дело, сэр, но вы явно чем-то расстроены… Возможно, выпивка не принесет вам (он замялся) того облегчения…

      – Да, Морис, спасибо – ты мудрый человек, но… Не называй меня, пожалуйста, «сэр» – мне тут же кажется, что я какой-то…

      Я не нашел что сказать, поэтому развел руками и, высунув язык, с неприличным звуком выдохнул воздух ртом.

      – А потом, наркота, – продолжил я, слегка задевая языком за зубы, – тоже не принесет мне… Как ты сказал? Того облегчения?

      Морис кивнул и налил мне из мутной бутылки с этикеткой, на которой было написано: «Виски Олимпийские». Снизу было намалевано что-то вроде разрезанного пополам мыльного пузыря. Когда первый раз прочел это название, я спросил:

      – А что? Все виски у вас олимпийские или только некоторые?

      Морис тогда улыбнулся, одновременно виновато и с сарказмом.

      – Не все, кто руководит, в ладах с грамматикой, – сказал он.

      Вот так… Морис подвинул мне очередную порцию, и я, взяв стакан указательным и большим пальцами, опрокинул его в свою пасть и тут же зажевал арандой в сахаре – это типа местной клюквы…

      Слава богам, он отстал… Я, честно сказать, был готов сорваться и наорать на этого милого и заботливого профессионала…

      Я опять встал и, слегка пошатываясь, пошел к своему столику, который с первого моего появления здесь мне не рекомендовали: он был в самом дальнем углу, официанты обслуживали его не всегда, и он стоял в тени от игрового автомата…

      Но мне нравилось именно это место: во-первых, с него было видно фактически весь салон кабака «Сделай Так», да и мне не очень хотелось быть в центре внимания…

      Я бегал к стойке бармена, чтобы не ждать… Чтобы не видеть, не слышать… Не чувствовать… Мне нравилось это безобразие…

      Я,