SACRÉ BLEU. Комедия д’искусства. Кристофер Мур
Читать онлайн книгу.
И не просто абы какого синего, а ультрамаринового, редчайшего и самого дорогого цвета в палитре средневекового художника. Минерал, из которого его добывали, был дороже золота. Странное дело, но за те тысячу сто лет, пока не сформировался культ Девы, в церковной литургии синий цвет вообще не упоминается – ни разу, словно таких упоминаний намеренно избегали. До тринадцатого века плащ Девы изображался красным – цвета священной крови.
Для средневековых торговцев красками и красильщиков красный был в порядке вещей со времен Римской империи, а вот природными источниками синего они не располагали. Однако пришлось как-то удовлетворять спрос – он диктовался связью этого цвета с Девой. Они пытались подкупать стеклоделов крупных соборов, чтобы те у себя на витражах синим изображали дьявола в расчете на то, что склад ума верующих изменится, однако Дева и Святая Синева возобладали.
Сам культ Девы, вероятно, возник из стараний Церкви привлечь к себе немногих оставшихся язычников в Европе: некоторые поклонялись римской богине Венере и ее греческому аналогу Афродите, некоторые – скандинавской Фрее. Предки не ассоциировали синий цвет со своими богинями. Для них синий и настоящим цветом-то не был – оттенок ночи, производное черноты.
В Древнем мире синий цвет был порождением тьмы.
Два. Женщины – они приходят и уходят
Париж, июль 1890 г.
Люсьен Лессар помогал в семейной булочной на Монмартре, когда пришло известие о смерти Винсента. К ним зашла продавщица, работавшая рядом с галереей Тео Ван Гога «Буссо и Валадон», взять хлеба себе на обед, и обронила новость так небрежно, точно говорила о погоде.
– Застрелился. Прямо на пшеничном поле, – сказала девушка. – О, и еще вон тот пирожок с ягнятиной, будьте добры.
Она очень удивилась, когда Люсьен ахнул и схватился за прилавок, чтобы не упасть.
– Простите, месье Лессар, – сказала девушка. – Я не знала, что вы были знакомы.
Люсьен отмахнулся от ее извинений и взял себя в руки. Ему было двадцать семь – худой, чисто бритый, копна темных волос спадала ему на лоб, а глаза были до того темно-карими, что, казалось, втягивают в себя весь свет в комнате.
– Мы вместе учились. Дружили.
Люсьен натянуто улыбнулся девушке и повернулся к своей сестре Режин – изящной женщине на шесть лет его старше, с высокими скулами и такими же темными глазами и волосами. Она тоже стояла за прилавком.
– Режин, я должен сходить и сообщить Анри. – Он уже развязывал фартук.
Сестра отвернулась и быстро кивнула.
– Конечно, должен, – сказала она. – Иди, иди, иди. – Она махнула ему через плечо, и Люсьен заметил, что так она прячет слезы. Не по Винсенту плакала она – художника она почти совсем не знала, – а по кончине еще одного безумного художника. Таково наследие Лессаров.
Проходя мимо, Люсьен сжал плечо сестры:
– Справишься?
– Иди уже, – ответила она.
Люсьен отряхнул брюки от муки, переходя площадь к краю Монмартра. Оттуда