Салат со вкусом тарелки. Мирза
Читать онлайн книгу.
Кинг, немного Пушкина, еще меньше Достоевского, «Война и Мир», фантастика и много всякой всячины.
Так вот, чтобы получать тройки по прогуливаемым предметам, было нужно суметь в психологию преподавателей. Позже стал это практиковать искуснее, называя сам процесс: продавить человека.
Так получилось, что в старших классах литературу и русский язык начала вести наш директор. Сначала я ее боялся, к концу школы этот человек, Людмила Ивановна, стала моим любимым учителем. Я полюбил ее, а после и ее предмет. Как-то она поверила в меня, что ли? К одиннадцатому классу такой ученик многих достал до печенок так, что учителя просто хотели от меня избавиться, ставя тройки и пропуская вперед, навстречу армии.
Так поступали все, кроме учителя химии. Галина Корниловна по большому счету меня и породила, сказав в марте месяце, что, имея за первое полугодие двойку, получу во втором вторую и окончу школу со справкой. Под ногами у меня загорелось. Я ее ненавидел. Она меня тоже, судя по всему, но в руке у нее были сильные козыри. Никаких уступок, кроме одной. Она мне сказала, что вариант есть: нужно только выучить химию, сдать единый государственный экзамен, чтобы то, что получу, и пошло в аттестат. На тот момент с этой дисциплиной меня связывало только соединение растворителей с конопляными соцветиями. Это был провал!
Неделю я потратил на сопли и слюни. Потом расписал себе план, после чего взял учебники за три года по этому предмету и принялся учить. В мае мы поехали на ЕГЭ, который поддался мне на 50 баллов, что по тем временам приравнивалось к тройке. Дело было сделано. За мужество и профессионализм учителя химии – ей бы дать медаль, но от меня пожизненная благодарность.
Позже этим способом самостоятельно изучал русский язык, историю, биологию, да и вообще все. В медицинский университет в тот год не поступил, так как меня за биологию в школе не выгоняли, но, подтянув еще химию за лето, смог на отлично сдать ее и русский язык уже в медицинский колледж, где проучился 2,5 года, бросив перед последней практикой в аптеке. Однако мы здесь собрались говорить о стиле и вкусе.
Родители мне с собой в город дали 700 рублей. В общежитии поселился в комнату с номером 419, где, не зная бед, проживали три мальчика: Рио, Чук и Гек. Два лаборанта и фармацевт. Я тоже был фармацевтом. Они через пару недель сообразили мне кличку – Alien или Эл (сокращенно). Я им не мешал. Деньги быстро кончились. Питался отдельно и нестабильно. Иногда помогали сестры и их мужья, но всем жилось плохо. Я работал дворником в школе, шлифовщиком-реставратором в столярке и так далее.
Учился хорошо, пытался что-то писать, продолжил учить русский язык. В комнате со временем появилась советская печатная машинка. Функцию бумаги выполняли разрезанные пополам цветные объявления одного ночного клуба, расположенного неподалеку, которые мне с избытком удалось заиметь после слов заказчика, мелкого, толстого и наглого администратора, о том, что город должен одеться в эти листовки. Клеить такое было стыдно, а бумага потом пригодилась. Стенографисткой была моя подруга. У меня появлялись