Сухуми. Зеркало воспоминаний. Майя Сохумели
Читать онлайн книгу.
Многие в первые 8 лет умерли тогда, но я никого не могу судить.
Брошенные в чужеземный край без возможности вернуться обратно – все это давило на молодежь. Помню, когда мне едва исполнилось 17 лет, я жил на своей улице в Сухуми. Это была Агумава, оживленная улица, частные домики, итальянский дворик – все как у всех. Я, никому ничего не сказав, уехал с ребятами в Ростов. Это был мой первый приезд в Россию, никогда не забуду это чувство. Кажется, для меня открылся новый мир, который мне очень понравился, но через три дня я уже рвался обратно. Мне не хватало воздуха в Ростове, я задыхался от какой-то несвободы, так мне тогда казалось.
Когда мои ноги ступили в Сухуми, я первым делом побежал к морю и стал обнимать пальмы, а люди смотрели на меня как на больного сиафанта. Но я, правда, так скучал, особенно по биржам. Каждый вечер мы биржавали у порта, а днем бежали к кафетерию при гостинице «Абхазия», где покупали самое вкусное мороженое для москвичек, приехавших отдыхать на курорт Черного моря. Ох, какие девушки нас любили в те времена. Еще мы заходили порожняками на чужие греческие свадьбы, где никто нас не знал. К концу вечера, полупьяные, мы танцевали с женихом и невестой сертаки. Никто и не думал нас выгонять.
Больше всего я любил гулять поутру вдоль набережной, попивая свежеприготовленный черный кофе на песке. Если вы не пили «турчанку» на песке, тогда вы просто не знаете ничего о вкусе настоящего кофе. Ни с чем несравнимое чувство. Я любил одну девушку, она работала в кафе и каждое утро готовила мне кофе. Сложно представить, но я каждое утро выпивал кофе, и мы обменивались словами: доброе утро, кофе, один, спасибо, вот ваша сдача, оставьте себе. И все! Больше я с ней ни о чем не мог заговорить. И тут совершенно не причем, что мне было 18 лет, потому что я очень искусно и умело обхаживал туристок, но тут будто сковородкой по голове. Она не была из строгой семьи, отец не оберегал ее, но она сама себя оберегала так, что мало никому не показалось бы. Тогда я понял одну истину, что никакие замки, сторожа и засовы так не уберегут девушку, как ее собственные строгие правила. От этой строгости в ее лице я так и не спросил, как ее зовут, да и никто не знал. Потом началась война, потом я потерял свой утренний кофе и кареглазую Мадонну. У меня уже скоро внуки, а я каждую ночь во сне вижу один и тот же сон: я гуляю вдоль набережной, захожу к моей Мадонне, покупаю кофе – и вдруг начинают летать истребители и стрелять мелкими по земле. В этот момент я просыпаюсь.
Эмигрантский сон – он всегда такой тяжелый, потому что на нем груз всех душ, которые покинули этот мир. Столько ушло во время и сразу после, а потом постепенно теряешь каждого. Ну а потом видишь их во сне, по одному и каждого. И никогда не закончится этот сон длиною в жизнь. Мне уже никогда не вернуться назад, но во сне я всегда оказываюсь на этой набережной, в этом кафе с этой кареглазой.
Подаренное счастье
Река в окрестностях Гали была холодна