Величайшие дюны в Ойкумене. Нескончаемая полоса пляжа, огибающего почти весь континент, омываемый теплым, безопасным морем. Бронзовые от загара тела богов, вкушающих амброзию, подставляющих каждому из солнц совершенную наготу. Лень и усталость мира, истощенного борьбой за вечное счастье для всех и даром.

      – Тебе не кажется, что они стали больше? – спросила она, устроившись у него на животе. Было не тяжело и даже возбуждающе.

      Он приоткрыл один глаз. Она словно бы взвешивала на ладонях свои груди.

      – Ага. Особенно левая. В два раза.

      – Хм, – она прищурилась. Потеребила пальчиками. – Это я возбудилась.

      В чреслах разливалась истома. Она поерзала, оглянулась:

      – И не надейся. В этот период врачи рекомендуют ограничить близость, – погладила себя по животику.

      – Тогда слезай, – сурово приказал он. – Нечего в такой позе да без купальника рассиживаться.

      Она послушно поднялась и, стоя над ним, внимательно огляделась по сторонам, выискивая кого-то.

      – Никого нет. Во всем обозримом пространстве только мы – ты да я.

      Он сел, тоже огляделся, словно сомневался в ее востроглазости, взял за талию и усадил рядом. Она прижалась к нему, схватившись за руку и положив голову на плечо.

      – Тебе не скучно?

      Помотала головой:

      – Вечности мало, чтобы соскучиться. Но ты – вредный.

      – Почему?

      – После вчерашней истории я думала – не засну.

      – Извини.

      Они помолчали, разглядывая разноцветные блики солнц на волнах. Из тончайшего песка полузатопленными кораблями выглядывали витые фестоны раковин – рубиновые, изумрудные, аквамариновые пятна на белоснежном полотне пляжа. Когда прибой накатывал на них вспененную волну, раковины ослепительно вспыхивали, и в воздухе рождались причудливые живые картины самых странных обитателей Великого Рифа. Даже после исчезновения своих хозяев, чудесный механизм жизни продолжал воспроизводить заложенную в раковинах программу, когда-то завлекавшую рыб в щупальца хищных моллюсков.

      Он осторожно освободился от объятий и поднялся, стряхивая с колен налипший песок.

      – Не уходи, – она утомленно распростерлась на песке.

      Влажный песок приятно холодил ступни ног. Он походил взад вперед вдоль кромки воды, осторожно перешагивая раковины.

      Тишина, нежную пелену которой слегка колыхали ветер и волны. Шелк умиротворения, в который завернули весь мир.

      – А