В двух шагах от вечности. Алексей Доронин
Читать онлайн книгу.
немного обсохли, а потом надели и включили адаптивный камуфляж – не совсем невидимость, а ее более дешевый вариант, позволяющий слиться с фоном. Но в тени сойдет. Правда, желательно не намочить его снаружи, иначе есть риск демаскироваться.
Надев присоски, забрались на площадку. В этом месте граница имения судейского шишки уходила на пятьдесят метров в море и далеко выходила за пределы заборчика гасиенды. То есть они уже вторглись на частную территорию.
Зная распорядок дня судьи, они стали ждать, когда он выйдет из дома, чтобы выпить вина в беседке на террасе, увитой красными цветами бугенвиллии, вдыхая аромат цветущих франжипани и глядя на бескрайнюю морскую даль. Он делал это каждый день, судя по данным наблюдений. И всегда был один.
Но в этот вечер привычный порядок был нарушен. Сначала появился уже знакомый им высокий статный господин. Их цель. А потом из дома вышла женщина и подошла к судье, который сидел, подперев рукой подбородок, и смотрел в сторону моря. Бурно жестикулируя, она начала говорить. Громко и эмоционально. Можно было и подслушать, и даже прочитать по движению губ, но Рихтер почувствовал, что это к делу не относится. «Негодяй» – расшифровал он одно слово и отключил анализатор. Пусть чужие тайны останутся чужими тайнами.
Женщина была средних лет, с гордой посадкой головы и в неброских, но дорогих нарядах haute couture, в серой гамме, без украшений. Не прислуга, не подруга и не любовница, а законная жена. Уж такие нюансы Максим к своим тридцати пяти годам видел сразу. И то, что она говорила, явно не радовало судью, потому что он мрачнел еще больше.
В «линзах» – даже при отключенной сети – была целая куча привычных и нужных, а также не очень нужных фич: дальномер, компас, календарь, атомные часы. Они могли определять параметры погоды, размеры объектов, скорость ветра, фазы луны, переводить с базовых языков. Даже устаревшие «линзы» заменяли самый совершенный из компьютеров прошлого. А у Рихтера они были не древние, а новейшие и нестандартные, прошитые.
У напарников таких «линз» не было, а был один на двоих старый, но надежный цифровой армейский бинокль. И такие нюансы, как выражение лица, они видеть не могли.
«Каждому Всевышний выбирает не только день и способ ухода, но и ту картину, которую мы увидим последней», – вспомнил Максим чьи-то слова. И личная драма их жертвы – если он все правильно понял – ни на что уже не влияла. Да и нельзя было понять, насколько серьезной была эта драма. Может, такое происходит у них каждый день, но за закрытыми дверями?
Судья, в отличие от полицейской шишки, не был похож на карикатурного мексиканского дона – пузатого, шумного, с сальными глазками. Это был благообразный и интеллигентный мужчина лет пятидесяти, европейского вида, в очках, спортивный. И любил он, судя по досье, не нелегальную корриду и не петушиные бои, а искусство постимпрессионистов, богатую коллекцию которых собрал. «Искусство должно принадлежать народу! Ничего, потом конфискуем у таких упырей, – говорил Ортега, провожая их на задание. – Вместе с виллами. Будет тут какой-нибудь