В воздухе витало предчувствие торжества, как в день первого сентября.

      Я спустилась с вышки и прошла через пляж к Марату. Он затаскивал на берег катамаран. Лицо у него было задумчивым.

      – Я тебе сегодня даже эсэмэски не пишу, – увидев меня, сказал Марат. – Если бы ты знала, как я волнуюсь! Хоть бы я хорошо спел! Не хочу опозориться перед актерами и другими людьми. Мне же с ними потом работать…

      – Не переживай, все будет прекрасно, – спокойно проговорила я, хотя сама страшно волновалась. – Ты же уже пел на кастинге. Они видели тебя во всей красе.

      – А вдруг я слова забуду? – на смуглом лице Марата отразилась паника. – А что, если голос сорвется? А если струна лопнет? И если я забуду, как играть?

      – Не забудешь. Ты же много раз говорил, что пальцы сами помнят струны.

      Марат присел на борт красного катамарана. Его взгляд был устремлен в пустоту.

      – Полина… – прошептал он. – Ты чувствуешь, что это какой-то рубеж?

      Я это чувствовала. В воздухе витало что-то необъяснимое. Предчувствие того, что жизнь переходит в новую фазу.

      – Чувствую, – кивнула я. – Этот рубеж надо перешагнуть. В жизни человека бывает много рубежей. Делаются выводы об одном отрезке жизни, и с этими выводами человек переходит на следующий этап… Мама так постоянно говорит. Да я и сама заметила.

      Марат посмотрел на блестящее море. Солнце клонилось к закату.

      – Если бы ты знала, как я рад, что ты меня поддерживаешь, – признался он.

      – Все будет хорошо, – повторила я, как заклинание. – Вот увидишь, ты сегодня станешь звездой вечеринки!

      Марат улыбнулся.

      Если бы мы знали, какое потрясение нас ожидает, то ни за что на свете не покинули бы своих рабочих мест и не пошли бы собираться на вечеринку.