Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля?. Михаил Полятыкин
Читать онлайн книгу.
в общем, удачно, один только парень ногу сломал.
Конечно, похулиганить мы были горазды, как, наверное, все пацаны такого возраста. Ацетилен добыть, сделать гремучку, рвануть – все было. Но – не воровали. Ждали, когда с хлебозавода вывезут шлак, чтобы покопаться в нем, попробовать отыскать куски обуглившегося теста.
По весне мать лепешечки нам всякие пекла с травой съедобной – крапивой, лебедой, кореньями разными – все годилось. И развлечения были весенние. Крюком снаряжали железный лист, цеплялись за автобус – и айда по набережной до картонажной фабрики. Ни один водитель не успевал нас настигнуть – пока остановит автобус, выйдет, а нас уже и след простыл. Ищи-свищи. Правда, однажды чуть не доигрались. Лист на ходу стал так сильно раскачиваться, что его то и дело выносило на встречную полосу. Вынесло в очередной раз, смотрим – а навстречу полуторка мчит со страшной скоростью…
Надо заметить, что ни сам Ю. Лужков, ни все прочие авторы не избежали синдрома Павелецкой-Товарной, пересказывая, перепевая «босоногое детство» любимого героя на все лады. А когда он мне про все это рассказывал, я невольно обратил внимание на гладкость, последовательность, некую ритмичность его речи. И подумал – правда несколько позже, что он, видимо, рассказывает об этом не в первый раз. Что и подтвердилось, когда он выпустил свою книгу. Его записывающий передал обстановку двора Павелецкой-Товарной тех лет почти теми же самыми словами, что и я. И это не удивительно, поскольку рассказчик был один и тот же.
Так мой отец в возрасте за 80 лет каждый год рассказывал о событиях Гражданской войны, коллективизации – а я ездил на родину 10 лет подряд, чтобы дети запомнили, откуда есть пошли их корни, – повторяя одни и те же эпизоды, почти ничего не добавляя и не придумывая ничего нового.
Когда нынче «польские товарищи» предъявляют претензии за расстрелы их сограждан, вспоминаю рассказ отца о том, как сидел он в 1922 году в польском плену, в каких условиях содержали красноармейцев и сколько их умирало каждый день от голода (в основном), холода и болезней. Возможно, цифра в 20 тысяч и занижена!
Отец выжил благодаря тому, что нашелся земляк, который кашеварил на кухне и пристроил моего родителя мыть котлы – это его и спасло.
Коллективизация в нашем селе проходила, как и везде, – самые нищие, самые ленивые и нетрудоспособные жители ходили с маузерами на боку и загоняли людей в колхоз.
– Он приходит с наганом – что ты сделаешь? – разводил руками отец.
Как-то эти ребята пришли к нему и говорят:
– Саш, пойдем к Ваньке клуню ломать!..
– Я эту клуню не строил и ломать ее я не буду, – ответил мой Александр Стефанович, и я горжусь его стойкостью и мужеством.
В тот раз никто за такой демарш отца не тронул, но в 1943 году он все-таки «загремел» по 58-й статье на 10 лет и вернулся после смерти Сталина, в 1955 году.
Теперь убеждайте меня, сталинисты, что репрессий не было.
Ю. Лужков тоже вспоминал, как его отец работал в колхозе в Тверской