Эпоха мечей: Короли в изгнании. Времена не выбирают. Время жить, время умирать. Макс Мах
Читать онлайн книгу.
утруждайте себя. Мне нравится гарретский говор.
Она стояла перед ним нагая. Высокая, одного с ним роста, стройная и сильная, женщина-богиня. Ее серые глаза излучали свет воли и мужества, и еще пряного и пьяного веселья. Таким взглядом, верно, глядят на тварный мир Духи Верхнего Мира, так смотрят на мир простых смертных одни лишь Жирные Коты.
– Анайша![14] – сказал он, чувствуя, как растворяется в свете ее глаз. – Ликующая! Я потрясен! Ваши поединки заставили мое сердце петь. Я…
– Вам понравилось, как я танцевала? – выражение интереса и… благодарности? Ее голос виртуозно передавал даже смыслы четвертого уровня выражения!
«Она сказала, что готова танцевать со мной танец Нья?[15] Она сказала это мне? Со мной?»
Полковник Вараба ошалело смотрел на младшую Йя и не мог найти достойного ответа. Он! Не мог!
«Она сказала это, или я грежу наяву?»
Но выходило, что Среброкудрая Койна[16] сказала именно то, что он услышал, потому что, по-видимому, услышал это не только он один. Краем сознания Вараба отметил, как неожиданно сменился тон и ритм беседы за его спиной. А там, за спиной полковника, беседовали вполголоса люди, которые и сами были способны подниматься на самую вершину пирамиды смыслов. Ё Чжоййю и средний Э очевидным образом демонстрировали, что слышали и услышали, как младшая Йя только что в их присутствии пригласила гвардейского офицера в свою постель.
Исчез шум трибун, исчезло и само Дуэльное поле, и восемь смертельных схваток, которые блистательно пропела бирюзовая Йя. Все это более не имело значения, потому что остались только он и она. Она и он. Одни во всей невообразимо огромной вселенной.
– Я дорога под твоими ногами, Великолепная, – выдохнул он, чувствуя, как хмель любви и яд страсти кружат ему голову. – Я тень твоей улыбки, Бирюзовая Дева. – Он понял, что бросился в омут, а попал в водоворот. – Я пью твое дыхание, жемчужная госпожа, я плыву в сиянии твоих глаз, я…
– Ты истинный рыцарь, солдат. – В ее голосе, опустившемся в грудь, запели боевые трубы бесчисленных сражений, в которых побеждали и умирали ее предки, жемчужные господа Йя.
– Я…
– Ты и я, – сказала она и протянула ему свою божественную руку. – Пойдем со мной, солдат. Пока я буду одеваться, ты расскажешь мне о сражении за Перо…
Боль, и ужас, и смертельная тоска, а еще отвращение, вызвавшее сильнейший приступ тошноты, и безмерное одиночество человеческого существа, затерянного в невообразимой сложности лабиринте своего собственного Я.
«Бога! Боже! Я…»
Хрустальный салон был наполнен искрящимся светом пронзительно-ясного утра. Солнце играло на гранях полированного горного хрусталя, заставляло светиться мозаичные панно, составленные из всех известных в империи драгоценных и полудрагоценных камней, жило своей собственной отраженной жизнью в серебряных и платиновых элементах декора и деталях мебели, сделанной из легкого и светлого дерева двирианской березы.
Ди отошла