Маршал Советского Союза. Дмитрий Язов
Читать онлайн книгу.
стояли перед Белым домом, по той причине, что военнослужащие были уже политически неблагонадежными?
В связи с этим вопросом я заметил:
– В мире много домов белого цвета, но официально называют Белым Домом резиденцию президента США в Вашингтоне. Называть здание, где размещался Верховный Совет и Правительство России, «Белым» – это значит притязать на чужое наследство. Тем более что на месте, где американцы возвели свой Белый Дом, когда-то стоял бордель. И кроме того, вам неизвестно: заменяли войска или нет, почему же вы сделали вывод, что после общения с народом войска политизировались? Это байки радио «Эхо Москвы».
Батальон ВДВ для охраны здания Верховного Совета РСФСР был направлен по просьбе Ельцина генерал-лейтенантом Грачевым, который доложил мне об этой просьбе. Я дал согласие, и он по радио, когда дивизия была еще на марше, передал приказ генерал-майору А.И. Лебедю. Охрана возле здания была постоянной, танковые подразделения находились там до 22 августа.
Леканов вновь спросил:
– Когда вы осознали, что это государственный путч и переворот?
– Как можно называть это государственным переворотом? На законодательную власть Союза и республик никто не покушался. Не было ни военного, ни гражданского переворота Президент сам говорил по телефону, что ему звонил Ельцин высказывал мысль, что Россия тоже хотела бы воздержаться от подписания договора. Потому и выехала к нему группа товарищей, чтобы предостеречь от ошибки. Но Горбачеву во что бы то ни стало хотелось подписать антинародный документ о развале Союза.
– И тогда вы решили отвести войска? С 21 августа вы практически встали на путь покаяния?
Решение о выводе войск было принято вечером 20 августа. Если объективно проанализировать события этих трех дней, то напрашивается вывод: армия не участвовала в каком-то подавлении демократии. Широко разрекламированные «баррикады» не смогли бы остановить танки и БМП. Позже А.Н.Яковлев признается: «У меня было такое ощущение, что мы вышли в поле, а противник так и не явился».
Затем Леканов предложил прерваться, якобы на обед. Но мне разрешили выйти из комнаты, лишь когда он закончил прослушивать кассеты. Столичная «демократия» продолжала возводить надолбы лжи, и вскоре появились телевизионные репортеры. Они начали меня уговаривать обратиться с покаянной речью к Горбачеву, дескать, для защиты от статьи, которую вам «шьют». Мол, все средства хороши, Дмитрий Тимофеевич, особенно выбирать-то вам и не приходится.
И под влиянием усталости я поддался на их уговоры, «Покаянное кино» подали как часть допроса. И «Шпигель» и прокурор посчитали их доказательством «совершенного преступления» по расстрельной статье – измена Родине…
И вот я снова в комнате-«камере» вспоминаю картинки горбачевской эпохи. Какие обжорные презентации и юбилеи устраивали «новые русские». Вот уже появились новые веяния в оформлении банкетов. По черной икре обязательно красной икрой лозунги: «Российской демократии – слава!», «Слава Горбачеву!». Были и другие