А в августе они едут в Крым, объявила мне вечером Лина, собираясь утром ехать на дачу. Так что приезжай. Не забудь – Немчиновка, Белорусский вокзал. Но как же я тебя там найду? Я позвоню оттуда, мы договоримся, и я встречу тебя на вокзале. Пока! Пока, моя бессердечная чистюля, небесный взгляд, волосок к волоску, алмазные искорки в ушах! Даже не знаю, как проживу без тебя эту ночь…

      Мне пришлось промучиться целых три дня. И лишь на четвертый раздался звонок и беззаботный июльский голос поинтересовался, готов ли я приехать.

      Оказалось, в их забытом богом поселке высокомерные электрички останавливались крайне редко и неохотно. Пришлось приспосабливаться. Спускайся с платформы и иди к вокзалу, было велено мне по телефону, что я и сделал. Сиротливо растущая из травы платформа так и осталась бы потертым грязновато-белым тире на карте зеленого славословия, если бы не старинный, породистый вокзал. Гостеприимное радостное сооружение высотой в четыре человеческих роста было исполнено в неуклюжем самодержавном стиле и своим видом словно предупреждало: "Здесь о вкусах не спорят". А вот и моя красавица! На ней голубое шелковое платье (о, нет, я сейчас упаду и не встану!), к которому льнет возбужденный ветерок (о, как хочу я быть легким ветерком, сказали бы во времена Александра Сергеевича!), и кремовые босоножки. Волосы забраны в хвост, она стоит, скрестив на груди руки, и нетерпеливо переминается. Ее нежные темно-розовые коленки матовы и не отмечены еще тем полированным блеском, который они приобретают с годами. Мимо идут невзрачные груженые люди и пялятся на нее. Увидев меня, она встрепенулась и приготовилась к встрече. Мы сошлись, и ее надменный носик при попустительстве расслабленных губ допустил на лицо благосклонную улыбку.

      "Ну, здравствуй! Как добрался?" – приветствовала она меня и повела на ту сторону поселка, где в разлинованной его части жила душа Эвклида.

      На обнесенном почерневшим штакетником участке нас встретила моложавая бабушка Варвара Петровна (дедушка Владимир Иванович в тот момент обходил знакомых). Приветливо поздоровавшись, она обвела рукой хозяйство, включавшее добротный рубленый дом, просторную баню, три раскормленные, вдвое выше дома сосны, коренастые, раскидистые яблони, тонкорукие плакучие сливы, жеманную рябину, субтильную сирень, грузные пионы, приторные флоксы, кудрявые грядки укропа и петрушки. Мой звериный нюх