Друзья! Сюрпризом, без сомненья,

      Вам будет исповедь моя.

      Так извините мне волненье

      И не сердитесь на меня.

      Я школьным классикам вослед

      Иду неверными стопами.

      А этих опусов предмет

      Вот-вот предстанет перед вами.

      Кто он? Покуда умолчу,

      Тут тайны нет – я так хочу.

      Я, в силу прирожденной лени,

      Особо формы не блюду,

      Но вы не ждите извинений:

      Ведь в пиитическом ряду

      Я крайний слева по ранжиру,

      Так, согласитесь, каждый жить,

      Как хочет, волен, и любить,

      И истязать несчастну лиру.

      И пусть мне скажут: все вторично,

      Мне это, право, безразлично.

      Играл ветвями ветер шалый,

      Вступая с пылью в шумный спор,

      Дождь начинался; я, усталый,

      Свернул на постоялый двор.

      Хозяйка, добрая старуха,

      Поесть внесла, я сел и ел…

      Напев, приятнейший для слуха,

      Вдруг с антресолей долетел,

      Вмиг в моем сердце воскресив

      Равеля праздничный мотив.

      Я, к сожаленью моему,

      Воспитан был не в лучшей школе;

      Там получал я – поневоле —

      Лишь упражнение уму,

      Лишь факты там преподавали,

      Смесь цифр и букв излить спеша.

      И в запустеньи пребывали

      Мои и сердце, и душа.

      Как сад, где рядом – так и сяк —

      Растут и розы, и сорняк.

      Поэзии я не любил,

      Был равнодушен к рифмы пенью.

      Хотя порой и находил

      Забаву в строчек повтореньи.

      Читал же много – что попало,

      Без рассужденья, без систем,

      Запоминал, однако, мало…

      Но научился, между тем,

      Довольно складно строить речь

      И пользу из того извлечь.

      Цветную музыки струю

      Не знал и сторонился злобно,

      Напоминая ту свинью,

      Что небо видеть неспособна.

      Однако годы шли, и книг

      Смысл до души моей достиг

      И некую сместил преграду,

      Я обратился снова к саду,

      Стал свой возделывать цветник,

      В гармонии найдя отраду.

      Обрел я Гайдна торжество,

      Затейливый изгиб Бизе,

      И венских вальсов маркизет,

      И много разного всего,

      Что гений в этот мир принес;

      Но чуждо мой Равель звучал

      В стране, где больше слёз, чем грёз.

      Я тщетно в жизни суть искал,

      И беглый взгляд мой отражал

      Кругом бессмысленный развал.

      Я