Отражение тайны. Дмитрий Градинар
Читать онлайн книгу.
даже с пристуком досады из-за вынужденной задержки. Или тягучие, обреченные, как у человека, идущего сообщить недобрую весть. В любом случае, что бы ни случилось, он решил держаться бодро. Что толку от жалости к самому себе? Уныние – тяжкий грех и в море и на суше. Забывать о том нельзя никому. И он отбил чечетку, которая звучала всякий раз, когда улов был хорош, или же когда показался берег, или просто, от других каких-нибудь приятных причин. Пусть думают, что всё в порядке. На мгновение шкиперу показалось, что он слышит облегченный выдох из десяти глоток, и слышит, как десять сердец забились ровно.
Шаг. Другой. Третий. Снег валит стеной, ещё немного, придется чистить палубу. Но пока, вцепившись в шторм-леер, шкипер шел вслед за помощником, держащим фонарь, и молил всех богов, какие только есть на свете, чтобы там оказался какой-нибудь пустяк, какая-то неотмеченная на карте небольшая скала, обросшая снежным мхом, словно барашек шерстью.
Толку от фонаря было мало. Пятно света держалось не далее вытянутой руки, а после сливалось с нитями пляшущего снега, выхватывая крупные хлопья и заставляя их на мгновенье превратиться в блестящие самоцветы. Потом, сразу за пятном, начиналась фиолетовая темнота. А море постепенно подкрадывалось снизу, уже дотянувшись до половины борта.
– Отсюда ничего не понять. Придется лезть на полозья! – сказал шкипер.
– Так будет лучше, – согласился помощник.
И они вернулись обратно, а после поползли по широкой несущей дуге, цепляясь за спасительные поручни, к правому полозу, тому самому, который намертво сцепился с преградой.
Ширина дуги – четыре руки, чуть более двух метров. Вроде бы хватало, чтобы по ней пробираться, но только не в шторм. Меховые перчатки покрылись снежной коростой, и ухватиться за скобы становилось всё тяжелее и тяжелее, скобы нет-нет, да и выскальзывали из рук. А всего в двух-трех руках под ними шипело и искрилось подернутое поземкой море. Сколько там, внизу? Сто? Двести? Пять тысяч? Или даже десять тысяч метров снега, который в глубине становился тверже и тяжелее стали?
Рыбаки не раз кидали ловчие драги на тысячу метров и доставали причудливых рыбин, которые, едва попав на поверхность, тут же лопались изнутри, будто петарды, начиненные порохом. Там, где жилось привольно и хорошо, их со всех сторон сдавливал совсем другой снег, больше похожий на мел или даже гипс, а то и вовсе каменную крошку. А ещё те чудные рыбы не имели глаз. Значит, там, внизу, совершенно темно, раз глаза им совсем не нужны. Но вот зубы у глубинной добычи всегда оказывались ого-го! А на чешуйчатых боках – следы от ещё более крупных чьих-то зубов. И впалые желудки. Не такая уж, видать, привольная жизнь у них. Чего же жаловаться тем, кто живет на суше и движется на двух ногах? И шкипер не жаловался, а стиснув зубы, лез вперед, оттолкнув помощника, пытавшегося поддерживать своего капитана под руку.
Конец дуги. Сразу за ним виднелся огромный поплавок, это и был левый полоз. Горбатая конструкция, снизу представлявшая широченную и прочную лыжу, покрытую шкурой кога,