Мне сыновья подарены судьбой.

      Два сына, две опоры, две скалы,

      И что бы ни случилось вдруг со мной,

      Приедут, прилетят мои орлы.

      С проблемой надо справиться самой,

      Беречь их силы, нервы и покой.

      Не каждый раз на помощь позову,

      Но вот успехами сынов живу.

      Горжусь, что меж собой они дружны,

      Что любят землю, на которой рождены,

      Что берегут очаг своих семей,

      Что ценят и не предают друзей.

      Сижу на берегу родной Исети,

      Округа ласково освещена луной.

      Не слышно всплеска волн, все – в дивном свете,

      Струится лунная дорожка предо мной.

      И вспомнились Москва и гордость Третьяковкой,

      Где время для Куинджи посвятив,

      Стояла долго перед лунною дорожкой,

      Пред гением колени преклонив.

      Я помню эшелоны тех бойцов,

      Что с Запада шли спешно на Восток.

      Шагало по стране Победы лето,

      И батальоны окружал восторг.

      Издалека был виден тот состав,

      Украшенный весь ветками березы.

      В отличной форме и при орденах!

      Печаль и радость вызывали слезы.

      Увидев этот поезд на подходе,

      Мы, девочки – подростки той войны,

      Бежали в поле собирать в букеты

      Цветы любимые родимой стороны.

      Кидала свой букет я офицерам,

      По возрасту напоминающим отца.

      В вагон солдатам – девочки постарше,

      И комплиментам косам не было конца.

      Не знали те бойцы, что едут воевать,

      То было строгой тайной даже командирам.

      За связь с Германией пора ответ держать,

      Пора Японии ответить перед Миром!

      Все чаще вижу розовые сны,

      Порой цветные. И во сне летаю

      С приходом той чарующей весны,

      Когда весь снег уже почти растаял.

      Вверх полечу, до золотой луны.

      Парю на легком ветре над землею.

      Веселые и красочные сны!

      Жаль, что тебя не взять туда с собою.

      Телефонный звонок. Тихий голос до боли знакомый,

      Разговор обнаженных сердец и короткое «жду».

      Прозвенели призывно слова в пустоте невесомой.

      Нет и тени сомнений. Решил: непременно приду.

      И не помня себя, как безумная чайка, летела

      К беспредельному счастью, раскинув

      два легких крыла.

      С наслаждением в крепких объятьях

      блаженно горела,

      Будто силу любви для него одного берегла.

      Но картина свиданья лишь только придумана мною.

      И гудки в телефоне,