Калязина не шла.

      Перед допросом Рябинин обычно занимался пустяками – берег силы; не физические, а какие-то другие, которые могли уходить на необязательные встречи, на ползущие мысли или на случайные нервные вспышки. Он вяло разбирал следственный портфель. И удивился, обнаружив под фонариком пакет с двумя окаменевшими пирожками Лидиной выпечки: он их сразу узнавал по тупым носам и острым спинкам. Эти пирожки остались еще с мартовского выезда на место происшествия…

      В кабинет заглянула женщина, окинув Рябинина рассеянным взглядом, – он тоже посмотрел на нее краем глаза, потому что заглядывали часто: ошибались комнатой, кого-нибудь искали или просто хотели увидеть живого, не телеэкранного следователя.

      Рябинин держал пакет, вспоминая тот выезд… Пирожков была ровно дюжина – Лида давала их с расчетом на всю оперативную группу. По два пирожка съели Петельников, Леденцов, судебно-медицинский эксперт и шофер дежурной машины; по одному съели понятые. Окаменели пирожки Рябинина, который писал протокол осмотра, и ему было не до еды…

      Женщина опять заглянула, обежав кабинетик таким взглядом, словно тот был министерским. Теперь Рябинин посмотрел на нее чуть пристальнее, но она захлопнула дверь, заметно смутившись и полыхнув чем-то красным.

      Рябинин не знал, что делать с пирожками: съесть их было невозможно, а выбросить то, к чему прикасались Лидины руки, он не мог. Улыбнувшись, Рябинин завернул их и опустил в карман плаща…

      Женщина – оказывается, красной у нее была огромная шляпа – в третий раз открыла дверь и опять сумела окинуть крохотный кабинетик широким и высматривающим взглядом, от которого Рябинину и самому показалось, что у него за спиной кто-то стоит.

      – Вы кого-нибудь ищете?

      – Мне нужен Рябинин, – приятным грудным голосом ответила женщина.

      – Я – Рябинин…

      Она улыбнулась, как бы извинив его за непонятливость, и повторила:

      – Мне нужен следователь прокуратуры Рябинин.

      – Я и есть Рябинин, – вновь проявил он непонятливость.

      Теперь ее рассеянный взгляд остановился на следователе, как сфокусировался, – она старалась понять его слова.

      – Вы… Рябинин?

      – Да. А что?

      Она вдруг покраснела хорошей полнокровной краской, сливаясь лицом с цветом своей шляпы.

      – Извините меня ради бога… Я думала, что следователь выглядит чиновником. Представляла вас пожилым, недобрым, обрюзгшим…

      – Пока не обрюзг, – буркнул он, тоже слегка краснея.

      – Вы похожи на скандинава, – решила женщина.

      Она уже была в кабинете: крупная, яркая, породистая. Рябинин сделал неопределенное движение, смысл которого и сам понял не сразу, – подавленное желание встать. Но она села, положив перед