«…Так исчезают заблуждения». Том III. Владимир Леонов
Читать онлайн книгу.
что Пушкин сочинял невероятно мастерски. За пределами мирских состояний и понимания. А ещё он очень хотел, чтобы его поэзия шла в массы, пришел век массовой культуры. Чтобы сменить век элитаризма – «культура только для избранных», для тех, кто владеет властью и деньгами – на век эгалитаризма, равенства в доступе.
Поэтому его слова и лира перевернули всё. Обескураженность. Изумление. Культурный шок!
Вдруг русские осознали, что не подозревали, какими художественными богатствами они владеют, что у их культуры… есть ИСТОРИЯ!
Не белое пятно с примитивными парсунами А ИСТОРИЯ, долгая и вымученная, но своя, до боли, до крика, до крови в зраке! Со своими художественными идеалами.
Россия была поражена! Невероятным, что теперь русский стих стоит дороже, чем даже шедевры Фра Анджелико, высокоманерного мастера Раннего Возрождения.
В одночасье русские поэты стали такими знаменитыми, как выдающиеся мастера лиры европейского Возрождения.
И сам мир захотел говорить на новом языке, русском. Эпоха кринолинов, париков и виньеток была сметена строгой (но до минимализма), простой и чистой (а здесь до максимализма) соразмерностью слова, смысла, фонетики.
Оказалось, что нам, русским есть, на что опереться! Есть, чем гордиться! И есть, на чем строить культуру, поэзию и прозу будущего!
Пушкин стал как буква алфавита русского. Как атом молекулы. Буква или атом, из которого складывается наш мир четких, простых национальных мыслей, суждений.
И становится понятным, почему поэт гений, а его стихи шедевры. Невозможно Пушкина и поэзию его оценить сами по себе. Только вместе с тем пространством, которому он служил и служит теперь.
Человек был для него тайной. Он ее разгадывал, разгадывал всю жизнь и не говорил, что потерял жизнь, ибо всегда хотел быть человеком, всегда заниматься этим таинством.
Он шел к вершинам, чтобы взять, а когда брал – раздавал. И душу не лечил, чтобы болела. Да, над ним кружило воронье, но укрыться от них – это было не его.
И смерти не боялся, она бодрила его. И верил, чтобы простить и найти. И был против ветра, чтобы тот утих.
И манерным не был, жесты и выражения – не наигранные, нес в себе простоту и искренность «Мадонны Конестабиле» Рафаэля.
Он смотрел всегда в даль, чтоб не забыть. А мыслил, чтоб понять и жить среди людей, для людей.
Не хотел быть бесцветной креветкой. Не лебезил, и клевретничество было омерзительным для него. Не мельтешил, под ногами идущих не путался. Угодничеством не отмечен, услужливый привратник не уживался в душе гордой.
Тогда честь была важнее жизни и для Пушкина также.
Сильный, выносливый и раскованный, поэтический вольноотпущенник. Стихи мерцают, изнутри свет наплывающий делает их живыми и гордыми, будто красавица «Эритрейская сивилла» Микеланджело смотрит на читателя.
Его стих не забудешь. Это просто невозможно!
Никому из поэтов не удавалось проникнуть так глубоко в состояние души человека и описать