Камень во плоти. Корнелия Функе
Читать онлайн книгу.незапертой дверью ее встретила горка невскрытых писем на коврике, но в прихожей горел свет.
– Уилл?
Она приоткрыла дверь в его комнату.
Никого.
И на кухне тоже.
Судя по виду квартиры, здесь много недель вообще никого не было. Но Уилл сказал, что звонит из дома. Тогда где же он?
Клара прошла мимо пустой комнаты, где жила мать Уилла, потом мимо комнаты его брата, которого она еще ни разу не видела. «Джекоб уехал». Этот Джекоб всегда был в отъезде. Иногда ей казалось, может, Уилл этого брата просто выдумал?
Вдруг она остановилась.
Дверь в отцовский кабинет открыта. А ведь Уилл никогда туда не заходил. Все, что связано с отцом, для него как будто не существовало.
Помешкав в нерешительности, Клара все же вошла. Книжные стеллажи, застекленный шкаф, письменный стол. Над столом – модели самолетов; на крыльях, словно грязный снег, толстенный слой пыли. Пыль в комнате вообще повсюду, а еще холод жуткий – вон, даже пар идет изо рта.
Зеркало.
Клара подошла, провела рукой по серебряным розам на раме. Она в жизни ничего прекрасней не видела. Само стекло в раме было темное-претемное, словно в нем растворилась вся мгла ночи. От холода стекло запотело, но посередке, где отразилось ее лицо, она явственно различила отпечаток ладони.
5. Шванштайн
Мутный фонарный свет выплескивался на улицы Шванштайна, словно сбежавшее молоко. Газовое освещение, грохот деревянных колес по булыжным мостовым, на женщинах юбки до земли, подолы набухли от дождя. Влажный осенний воздух пропах угольным дымом, от которого чернеет белье, развешанное над улицей между островерхими домами. Прямо напротив почтовой станции водрузился железнодорожный вокзал, завелось в городе уже и свое телеграфное бюро, а также фотограф, запечатлевавший несминаемые цилиндры и пышные рюши на серебряных пластинках – дагеротипах. Тут и там можно было заметить и велосипеды, прислоненные к стенам домов под плакатами, призывающими остерегаться золотых воронов и водяных. Нигде больше зазеркальный мир не силился подражать жизни на той, другой стороне с таким неистовым усердием, как здесь, в Шванштайне. В городском музее было множество экспонатов весьма подозрительного, явно потустороннего происхождения, а компас и фотоаппарат Джекоб до сих пор почти наверняка опознавал как отцовские вещи, только никто так и не смог ему сказать, куда подевался оставивший их незнакомец.
Городские колокола возвещали наступление вечера, когда Джекоб вышел на улицу, ведущую к рыночной площади. Перед лавкой булочника карлица продавала жареные каштаны. Их сладковатый запах смешивался с ядреным ароматом конских яблок, обильно усыпавших мостовую кучками и поврозь. Изобретение автомотора пока что не просочилось сквозь зеркало, а конный памятник на рыночной площади увековечивал образ государя, который еще устраивал среди окрестных холмов охоты на настоящих великанов. Это был предок нынешней императрицы, Терезы Аустрийской, чей род столь успешно истреблял