Утром ее разбудил телефонный звонок.

      «Значит, я спала?» – с облегчением вздохнула она.

      – Алло, дочка! – в голосе генеральши звучало недовольство. – Ты до сих пор в постели?

      – Ага…

      – Очень на тебя похоже. Как дела?

      – Дом цел, – пробормотала Леночка, подавляя зевок. – Газ не взорвался, водопровод не прорвало. Крыша тоже в порядке.

      – Не питайся всухомятку, – строго приказала мать. – А то загубишь желудок.

      – Папе лучше?

      – Здешний климат творит чудеса, – повеселела генеральша. – И врачи на редкость внимательные.

      Закончив разговор, Лена распахнула окно. Светило солнце, на траве лежала роса. Над кустами вьющейся розы кружили пчелы. День обещал быть теплым и ясным.

      Ночные страхи отступили.

      Лена позавтракала и вышла во двор. У забора стоял почтальон – мальчик лет четырнадцати с брезентовой сумкой через плечо. Он подрабатывал во время каникул, разносил подписные издания и корреспонденцию.

      – Вам письмо, – сказал мальчик и протянул через забор конверт.

      Лена с опаской повертела в руках письмо, – обратного адреса не было. Вверху стоял штемпель московского почтового отделения. Она сунула конверт в карман и пошла к дому. На гравии лежал труп собаки с ременной петлей на шее. Это была лохматая дворняга, которую Лена подкармливала остатками обедов. Морду собаки облепили мухи. Скорее всего, дохлятину перебросили через забор мальчишки. Хулиганская выходка – ничего больше.

      Лена едва сдержала подкатившую к горлу тошноту. Ночной страх вернулся с новой силой. В груди сдавило. Она заставила себя подойти ближе и посмотреть на дворнягу. В петлю был продет цветок настурции. Лена растерянно обернулась – перед домом пестрела настурциями мамина любимая клумба.

      – Господи, – прошептала она, чувствуя, как тело охватывает озноб. – Господи…

      Лена побежала в дом, дрожащими руками закрыла дверь на все замки. Выпив изрядную порцию коньяка и вернув себе способность рассуждать, она призналась в панической трусости. Подумаешь, дохлая собака? Лена боролась с желанием тут же, немедленно позвонить Широкову и умолять его о помощи. Предлог был хоть куда. Сдерживало только одно: он может расценить ее звонок как… А, плевать! Она набрала номер, который он дал ей.