День клонился к вечеру. Солнце уже исчезло за горизонтом, оставив за собой по краю неба красно-оранжевые всполохи. За солнцем следом уходила жара, день медленно уступал место самому прекрасному времени лета – ночи. Улицы заполнялись гуляющими бухарцами, молодежь, парами и компаниями, словно отдавая какую-то дань, шла на фонтаны – и себя показать, и на других посмотреть.

      Их смех, громкие разговоры хорошо слышал Саид, отец Закира, сидевший как всегда у себя во дворе, огороженном от посторонних глаз высоким забором. Саид был еще не стар, но годы уже слегка посеребрили его черные как смоль волосы, не коснувшись, впрочем, ни крепкого тела, ни по-юношески живого доброго взгляда каре-зеленых глаз, ни четкого мышления. Ему не спалось. Он то ложился, заставляя себя закрыть глаза, то вставал и бродил по двору, измеряя шагами расстояние от топчана до старой рассохшейся калитки, то снова ложился. Рядом, намаявшись за день от домашней работы, крепко спала его жена Мунавар, а Саид все ворочался с боку на бок.

      Давно стихли все городские звуки, и только сверчки мерным стрекотанием нарушали тишину. Саид лежал на своем любимом топчане, глядя на раскинувшийся над ним высокий виноградник. Он сам сажал его и беспрестанно заботился; растения отзывчивы на доброту, виноградник разросся столь густо, что не пропускал внутрь ни единого лучика, и потому даже в самое пекло, когда город изнемогал от солнечных щедрот, здесь царила приятная прохлада, а осенью ветви просто ломились под тяжестью плодов. А сколько радости доставляло Закиру собирание винограда.

      От воспоминаний у Саида снова сдавило в груди. Закир, Закир.… Именно беспокойство за сына, который месяц назад так внезапно уехал в Россию, было причиной бессонницы Саида. Отец догадывался, что не самому Закиру пришла в голову эта мысль – уехать на заработки; денег ведь семье хватало, да Саид и не стремился к роскоши, а наоборот, относился равнодушно, считая, что душевные богатства дороже материальных.

            Нет, не зря ему не нравилась эта девушка. Но он никогда не запрещал Закиру с ней встречаться, как и не стал бы противиться отъезду. Ему самому решать, самому строить свою судьбу. Уехал, что ж, пусть увидит мир, жизнь получше узнает, не все возле родителей сидеть. Но все же, все же тревожное предчувствие не давало ему покоя.

            Саид в очередной раз попытался заснуть, но только он закрыл глаза, как телефонный звонок, резко и тревожно прозвучавший в ночной тишине, поднял его. Саид взял трубку.

      – Алло, это квартира Закира? – спросил глухой мужской голос.

      – Да, – ответил Саид, – но он сейчас в Москве.

      – Знаю, – сухо ответил голос. – Особые приметы у него есть?

      – Что-что?

      – Родинка на правом плече размером в монету есть?

      – Да, есть, а что? – все еще ничего не понимая, спросил Саид.

      – Так-так, а шрам на левой ноге ниже колена есть?

      – Да, это он гвоздем пропорол, когда с лестницы спускался.