Он проснулся ближе к вечеру, потянулся и вздохнул, сообразив, что наслаждается комфортом и одиночеством последние денечки. После суда его ждет в лучшем случае шконочка, а в худшем и реалистичном – небытие, адский котел или райское облако, ведь до сих пор доподлинно неизвестно, что происходит с душой человека после смерти.

      Федор повалялся, потом вернувшаяся со службы жена покормила его ужином. Немного волнуясь, он взял с полки первый том «Войны и мира», понимая, что это его последний шанс ознакомиться с великим произведением, открыл и неожиданно для себя увлекся. Очнулся только в одиннадцатом часу и удивился, почему Татьяны нет. Она обычно в это время уже ложилась.

      Выглянув в коридор, он увидел за матовым стеклом двери в кабинет тусклый огонек настольной лампы.

      – Можно? – слегка приоткрыв дверь, Федор увидел, что Татьяна лежит в постели на разобранном диване. – А ты что здесь?

      Жена фыркнула:

      – Объяснить?

      – Не обязательно. Хочешь, давай я тут лягу?

      – Иди уже спи.

      Он присел на краешек дивана. Татьяна надела на ночь его старую футболку и то ли от этого, то ли от мягкого света настольной лампы казалась совсем молоденькой. Федор улыбнулся:

      – Серьезно, Тань, пойдем в кровать? Все-таки мне не пятнадцать лет уже, чтобы ночевать в обнимку с книжками.

      Она отрицательно покачала головой.

      – Я просто не усну в роскоши, когда ты тут ютишься на диване. Давай хоть местами поменяемся.

      – Я тут ночую с того дня, как ты попал в аварию, так что привыкла, не волнуйся.

      – Почему?

      Татьяна промолчала.

      – Правда, Тань.

      – Слушай, Федя, я понимаю, что тебе сейчас трудно, и не хочу, как выразилась бы Ленка, доставать тебя, но и ты меня тоже пойми. Мне физически тяжело ложиться в нашу супружескую постель после того, как ты был с другой женщиной. И ты ведь не просто гулял на стороне.

      – Нет, не просто.

      – Ты ушел от меня, Федя, и я знаю, что, если бы твоя любимая не погибла, ты бы ни за что не вернулся, правда?

      Федор кивнул.

      – И вспоминал бы обо мне с одним только чувством – с облегчением, что ты от меня избавился навсегда. Не спорь. Так что, Федя, прости, но женщины остро воспринимают такие вещи.

      – Я был уверен, что тебе абсолютно все равно, чем я занимаюсь, – произнес Федор.

      – И ты не ошибся, – подтвердила его слова Татьяна. – Почти.

      – Так что ж ты не хочешь разводиться?

      Татьяна хмыкнула:

      – Успокойся, Федя, разведемся, как только все закончится. Освободишься из тюрьмы, и тут же пойдем в загс, никуда не сворачивая. В ту же секунду, клянусь тебе.

      – Таня…

      – Успокойся, женишься еще на хорошей женщине, и родит она тебе. Все образуется.

      – А ты?

      – А для меня, в сущности, что изменится? Разве что придется готовить тупыми ножами – и все.

      – Кстати, пойду поточу, –