Цезарь. Александр Дюма
Читать онлайн книгу.
подкупить себя этими ласками и пообещал.
С Катоном вышло иначе. Хотя в возрасте четырех или пяти лет он должен был плохо разбираться в таких сложных вопросах, как право гражданства, он в ответ на все настойчивые просьбы и заискивания депутатов только молча смотрел на них суровым взглядом.
– Так что же, малыш, спросил его Помпедий, не сделаешь ли ты так же, как твой брат?
Ребенок ничего не ответил.
– Не замолвишь ли ты за нас словечко своему дяде? ну же, давай-ка.
Катон продолжал хранить молчание.
– Какой нехороший мальчик, – сказал Помпедий.
И потом, повернувшись к присутствующим, тихонько сказал им:
– Сейчас посмотрим, насколько ему хватит упорства.
И он взял его за пояс и вывесил за окно, как будто собирался сбросить его на землю с высоты тридцати футов.
Но ребенок даже рта не раскрыл.
– Сейчас же обещай мне, сказал Помпедий, или я брошу тебя!
Ребенок продолжал молчать, не выказывая никаких признаков удивления или страха.
Попидий, рука которого начала, наконец, уставать, поставил ребенка на пол.
– Во имя Юпитера! – сказал он, счастье еще, что этот маленький плут всего лишь ребенок, а не взрослый мужчина; потому что если бы он был взрослым мужчиной, мы запросто могли бы не получить у народа ни единого голоса.
Сулла был личным другом отца Катона, Луция Порция, который был убит недалеко от Фуцинского озера при нападении на мятежных тосканцев. Возможно, молодой Марий имел некоторое касательство к этой смерти. По крайней мере, Орозий приписывает ее именно ему; а ведь вы знаете поговорку: «Ссужают только богатым».
Итак, Сулла, будучи другом отца, время от времени звал детей к себе домой и развлекался болтовней с ними.
«Дом Суллы, – говорит Плутарх, – являл собою подлинную картину подземного ада из-за большого числа проскриптов, которых каждый день притаскивали туда, чтобы подвергнуть их пыткам».
Это был 80-й год до Рождества Христова, и Катону должно было исполниться тринадцать или четырнадцать лет.
Время от времени он видел, как из этого дома выносили тела, истерзанные пытками, а еще чаще – отрубленные головы; до него доносились приглушенные стоны пытаемых. Все это заставило его крепко задуматься о Сулле, который был с ним так дружелюбен.
Однажды он не смог сдержаться и спросил своего воспитателя:
– Почему так случилось, что не нашлось никого, кто бы убил этого человека?
– Потому что его боятся еще больше, чем ненавидят, – ответил воспитатель.
– Тогда дайте мне меч, – сказал Катон; – и я избавлю, убив его, свое отечество от рабства.
Воспитатель сохранил эти слова для истории, но удержался от того, чтобы дать своему воспитаннику меч, который тот потребовал.
В двадцать лет Катон никогда не приступал к ужину без своего старшего брата, которого он обожал.
– Кого ты больше всех любишь? – спросили его однажды, когда он был совсем ребенком.
– Моего