«Восстанет цесарь в опустевшей земле»: люди, время и пространство русской истории. К 70-летию профессора Н.С. Борисова. Сборник научных статей. Коллектив авторов
Читать онлайн книгу.
и приглашение к беседе, к размышлениям о русской истории, о русском характере и русском менталитете, о том, что меняется и что остается неизменным. Николай Сергеевич – опытный собеседник. Он знает, как начать беседу, как поставить хороший вопрос, как предложить свой ответ, как заставить собеседника задуматься над вопросом и ответом и как потом изящно выйти из беседы27. Дорожная беседа, как правило, не бывает слишком глубокой. Сама дорога появлением новых объектов и новых впечатлений вынуждает менять темы разговора, но интерес к беседе не остывает, и читатель ждет новой главки в книге, чтобы узнать, о чём теперь поговорит с ним её автор. Тема меняется, а мысли и чувства по поводу прочитанного остаются, и читателю хочется задать вопросы автору, а то и поспорить с ним. Но путешествие продолжается, и течёт неспешная и приятная беседа, как неспешно и приятно вьётся по лесам, полям, холмам, городам и сёлам дорога на Ростов.
Есть в этом путешествии пункты, насыщенные большими смыслами, которые не так легко ухватить с первого взгляда. Таким срединным пунктом на пути в Ростов становится Лавра. Автор выходит вместе с читателем из вагона электрички и тут же предлагает «сменить мерную поступь странника на осторожный шаг охотника, подкрадывающегося к добыче», охотника «за духовной добычей»28. Правда, он честно предупреждает, что в Лавре есть всё: и «привкус официального высокомерия», и нищие – «хроническая болезнь Троицы», и огромное кладбище – «прямой предшественник современного Новодевичьего или Троекуровского кладбища», где «получали место для упокоения за большие заслуги или за большие деньги». Лавра – это и «“Академия Генштаба” Русской православной церкви» – место, где «наука встречается с религией, причем обе стороны не проявляют особой радости от этой встречи», и «торговый центр», над товаром которого «витает дух церковного или псевдорусского ширпотреба»29. Но для него в Лавре главное всё же не это, а «дух преподобного Сергия – дух любви и милосердия», и слова Н. С. Борисова о том, что «всякий, кто ощущает своё духовное родство с Россией, смотрит на Лавру с каким-то особым, сыновним чувством»30, относятся, разумеется, и к нему самому.
И неслучайно, что самый трогательный и чувствительный рассказ в этом путешествии по Ростовской дороге приходится на Радонеж – место, где «витает тень “великого старца” – преподобного Сергия Радонежского»31. Это рассказ о Вячеславе Клименкове. «Был он человек незаметный, – повествует о нём автор, – не стяжавший ни славы, ни почестей», но своим небольшим очерком Николай Сергеевич воздал ему и славу, и почести. Меня, знакомого со Славой Клименковым, хотя и недолго – в течение одной соловецкой экспедиции, – этот рассказ потряс своей пронзительной искренностью. Но, я думаю, и стороннего читателя подглавка «Палитра заката» не оставит равнодушным. И место для неё в своем путешествии Николай Сергеевич выбрал глубоко продуманное и прочувственное: не на Пятницком кладбище, где похоронен
Когда мы встречаемся с Колей Борисовым в факультетском коридоре, он всегда начинает разговор с вопроса: «А как ты думаешь, Александр Павлович?», и дальше звучит то, что на академическом языке называется постановкой проблемы. Разговор может оказаться совсем коротким, но, продолжая свой путь по длинному коридору, я начинаю размышлять над тем – порой парадоксальным – вопросом, который был мне задан как бы мимоходом.
Там же. С. 352–354.
Там же. С. 350–351.
Там же. С. 331.