Портрет с отрезанной головой. Аглаида Лой
Читать онлайн книгу.
их отношений, которые окончатся то ли свадьбой, то ли полным разрывом, привели к тому, что Таша впала в депрессию, от которой пыталась излечиться, ведя излишне разгульную жизнь с постоянными возлияниями. Однако родители не дремали и со скандалом – она еще не отработала трех положенных лет после института – забрали ее из развеселого города Сочи в родной Новосибирск.
Со своей институтской любовью ей пришлось бесповоротно распрощаться по настоянию родителей. Дело в том, что Лёнечка принадлежал к старинной московской еврейской семье, а родители Таши не то чтобы были антисемиты, но как-то не представляли, что в их благородном семействе, среди предков которого даже присутствовала одна королевская особа, вдруг появится еврейский отпрыск. Хотя в данном случае движение было двусторонним, ибо еврейское семейство ее возлюбленного никогда бы не дало согласие на брак с русской. Наперекор родителям ни он, ни она пойти не решились. Вернувшись домой в Новосибирск, Таша какое-то время жутко страдала, но постепенно успокоилась. И окончательно пришла в себя, узнав, что ее Лёнечка женился на институтской подруге Галке Ватник, тоже чистокровной еврейке. Такова жизнь.
Преследовавшая ее после возвращения апатия не помешала ей устроиться экономистом в небольшую контору, где она потихоньку перепечатывала себе и нам наиболее интересные самиздатовские книги. И лишь спустя какое-то время ее отец, декан строительного факультета, помог дочери перейти на работу в свой институт, на кафедру политэкономии и научного коммунизма. По счастью, несмотря на свою скучноватую профессию и серьезное экономическое образование, она не растеряла природной артистичности, так что ее семинарские занятия студенты старались не пропускать. Она по-прежнему увлекалась литературой и искусством и питала слабость к археологии, которую беззаветно любила, как свою неосуществимую мечту. Книжные полки ее комнаты были заставлены книгами по древним культурам и цивилизациям, изданным на мелированной бумаге, с великолепными иллюстрациями. Порой, глядя на нее, я искренне сожалела, что родители не разглядели в собственной дочери тонкую творческую натуру и буквально задавили своим авторитетом, заставив заниматься нелюбимым делом. Но что тут поделаешь – она бы никогда против них не восстала.
Едва я разделась и повесила на вешалку зимнее пальто, из кухни галопом примчался Анчар, нагло сунул нос мне под юбку и с удовольствием обнюхал. Таша, смеясь, оттащила от меня собаку и легонько шлепнула по заду. Породистый ирландский сеттер, красавец и победитель многих выставок, радостно поскуливал и бесом крутился возле нас, выражая безмерный восторг любви к хозяйке. Из гостиной выглянула мать Таши и поздоровалась со мной. У нее было бесстрастное лицо каменной бабы, хотя черты лица вполне европейские. Я чувствовала, что она до сих пор меня не жалует – и черт с ней! Мы сразу прошли в Ташину комнату и закрыли дверь на задвижку, чтобы Анчар не мешался под ногами. Я вольготно расположилась