Последний романтик. Тара Конклин
Читать онлайн книгу.
на трибуне и смотрели, как мальчишки неловкими, неумелыми движениями швыряют мячи своим отцам. Марти стоял в стороне вместе с Джо, показывая ему, как держать биту, как замахиваться от живота, как ловить мяч прошитой кожаной перчаткой. Потом мальчики разделились на две команды и начали разминку. Джо разместился в центре поля, позади второй линии. Он выглядел одновременно и находящимся в гуще событий, и отчаянно одиноким. «Бедный Джо», – подумала я. Он переминался с ноги на ногу, вытирал нос рукой, то снимал, то надевал свою кепку. Другие игроки смеялись, болтали и махали своим отцам. Бедный, бедный Джо.
Игроки на поле сменяли друг друга. Были и упущенные мячи, и упавшие биты, и слезы. Наконец вперед вышел толстопузый блондин. Он был невысоким, но мощным, и явно опытным игроком. Отец кинул аккуратную подачу, парень сильно размахнулся, и – крак! – мяч по дуге полетел в поле. И тут внезапно Джо, как игрушка на пружинках, подскочил навстречу мячу. Сила удара мяча в перчатку Джо – шлеп! – удивила меня.
Блондин вышел с площадки. На его лице были испуг и недоверие.
– Вау! Отличный захват! – закричал Марти Джо.
Мы все – Нони, сестры и я – бешено захлопали. Джо слегка махнул нам рукой. Он улыбался. Я почувствовала, как рядом со мной Нони перевела дух, словно в ее изможденные легкие наконец проник свежий воздух. Она замахала Джо в ответ.
После того как у Джо начался бейсбол, одним беспокойством стало меньше, но на его место пришли другие.
Иногда я слышала, как Нони бормочет себе под нос после ужина: «Одно за другим, – приговаривала она. – Одно. За. Другим».
У нас на пороге больше не появлялись кастрюли с едой. Учителя перестали спрашивать нас, как мы держимся, и смотреть на нас с добрыми, печальными лицами. Я стала крепко спать. Джо и Рене тоже. Только Кэролайн все еще мучили кошмары, страшные сны о темноте и ребенке со злыми глазами. Но со временем мы привыкли к страшным снам Кэролайн, так что, казалось, нормальная жизнь, так или иначе, вернулась.
Одно за другим. По очереди.
Иногда Нони выла и швыряла в стену предметы – карандаши, книжки, степлеры. Кухонный стол, кабинет и ее спальню усеивали бумаги. По ночам Нони убивалась над большим серым калькулятором. Мы заглядывали, целовали ее и просили уложить нас спать, но она отвечала: «Минутку, дайте мне еще минутку», – и мы шли ложиться спать сами. Мы засыпали, лежа поверх покрывал, под резкие, настойчивые звуки щелканья пальцев Нони, вбивающей цифры в калькулятор.
Через три месяца после смерти отца мы переехали из нашего желтого дома в серое одноэтажное здание фермы в шести милях от города. Там не было ни лестницы, ни качелей во дворе, ни толком самого двора, только полоска гравия и прямоугольник высохшей желтой травы, огороженный высоким дощатым забором. Перед домом торчало единственное дерево, большая раскидистая акация, скрывающая дом в своей тени. Мы любили свой желтый дом и оплакивали его потерю гораздо горше, чем своего отца.
– У нас нет денег, – объясняла Нони. – Мне очень жаль.