Байкал. Книга 3. Татьяна Вячеславовна Иванько
Читать онлайн книгу.
они и не таились, предвечные царевичи, што я для их величья, как блоха даже меньше. Не, они просто говорили при мне всегда, што думали. Так вот, они и сказали, что Аяя как они, предвечная. Сама не умирает, не стареет, но убить её можно.
– Ну да… Они-то…
– Да, брат Дамэ, они померли, как рассказывали всегда в легендах: пришли в чёрную годину Байкала, родину спасли, но и погибли.
При Аяе мы никогда не говорили ни о Байкале, ни тем более о предвечных братьях или Могуле.
– Думаю, мы с тобой от неё как-то питаемся. Тебе она крови своей в рот влила и спасла так, а я… Вот я чего? Не знаю…
Я тем более не знал. Я вообще мало что знал, пока Аяя не выучила меня, многому, истории Байкала хотя бы, хотя за прошедшее время наши знания сильно отстали от жизни, и что там происходило теперь, кто знает? Но мы мало задумывались о том.
Мы скакали и скакали вперёд, а теперь поскачем назад, я и Рыба задумались оба: «на Байкал вернёмся?», но Аяю спросить не решились. Вообще вопросов ей мы задавать не смели, пока она сама не снисходила до нас в разговорах, мы не позволяли себе ни вопросов, ни обсуждений. Так и получалось, мы с Рыбой существовали на нижнем этаже, заботясь о каждом дне, я о защите, Рыба готовила, но добыть зверя или птицу, или вот рыбу, как сегодня это было за Аяей, подошла она к кромке воды, постояла немного, я и насадил на острогу сразу пять штук. Так и в лесах, в степях, постоит, вроде и слова не проронит, а звери и птицы тут как тут под стрелу тут же и выходят. Но этот секрет мне Рыба раскрыла давно:
– Она Селенга-царица, ты ж слыхал? Покровительница звериная, они все в подчинении у ней.
Тут-то я и вспомнил тех волков, что прикончили мой отряд в скалистом лесу под Каюмом, тогда и стало понятно, что за прозвание такое и чудеса эти все со зверями.
Но иных чудес мы больше не видели, и от земли она больше не отрывалась ни разу, хотя куда там от земли, она и жила-то теперь едва на десятую часть от себя прежней, думаю…
…Вем даже не на десятую, и не на сотую. Вот глядела я на неё и думала по первости, ну сейчас отболеет душой, возьмёт Дамэ себе в мужья, чё же, молодые, он за ей как подсолнух за солнцем, глаз не сводит, чего ещё женщине нужно. Ан нет, прошёл год, и десять, и ещё чёрт его уже знает, сколько лет, а она как мёртвая, словно мы тень её одну по земле с собой везём. Привыкли, конечно, и скитаться и к тому, что нигде не было нам пристанища, и к тому, что люди головы сворачивали везде, где мы появлялись, провожая взглядами её, а она и не замечала, а ведь могла царя любого в мужья взять, коли захотела б, осели бы в богатстве и холе, но нет, и к тому привыкли, что не говорит почти, и словно есть она, а словно бы и нет её. Вот рядом, живая, тёплая, а где мысли, где сердце… Хотя, конешна, ясно, где… Ни в жисть мне не забыть ни то, как слетела она с седла, обнять лебедя своего, как кружились они в выси, развевая волосами, и как умер он, пробитый сотней стрел у ей на руках. Но и тогда ещё могла жить, могла… А как увидала мёртвых братьев-от, вот тут жисть из неё и вытекла, ливнем тем с молниями, что добили вражью рать.
Вот и поехали мы с Байкала, как облака, сами не зная куда, куды ветер