Страшно, непонятно почему, но страшно ходить по сырому, темному, глухому лесу. Жутко идти мимо разрушенных, заброшенных домов. Вдруг отчего-то совершенно не хочется сворачивать во двор давно знакомого дома.

      Тяжело долго находиться в больнице. Невыносимо больно, страшно и тревожно оказаться на месте тяжелой аварии или трагедии.

      И почему-то не хочется гулять в парке, разбитом на месте хоть и давно заброшенного, но все же кладбища; и жить хоть и в новом, но построенном на месте былой трагедии доме.

      А как обидно, войдя с хорошим настроением в магазин, выйти из него, так ничего и не купив, но уже злым, недовольным, раздраженным. И еще больше злиться от невозможности от этой злости и раздражения избавиться.

      А знакомое многим ощущение – хотел успокоить, а сам только расстроился. Шел по улице, а из мимо проезжавшей машины – агрессивная злобная грохочущая музыка, как неожиданный удар, как оскорбление. Вроде понимаешь, что не для тебя, не тебе, а осадок неприятный, раздражающий остался.

      Вы лежите на лужайке, на траве. Над вами ничего, кроме чистого, голубого неба. Все заботы и беспокойства постепенно растворились в этом бездонном небе, мысли затихли, тело почти потеряло границы, вы парите между небом и землей, ощущая себя частью этой бездонной синевы и бесконечного мира. Хорошо-то как! Только я и Вселенная!

      Город огромный, шумный, быстрый, до невозможности деловой. Любопытствующий турист, оглядываясь, натыкается на необыкновенной красоты старинную дверь, открывает ее и заходит. Несколько еще с разгона быстрых суетных движений, но тишина, мерцающий свет, величественная мелодия откуда-то сверху останавливают его так отчетливо, как будто кто-то взял за руку. И отбросив суету, человек оказывается в пространстве величественного и незнакомого ему храма. Он даже не очень понимает, какой именно конфессии принадлежит этот храм, да это и неважно. Важно, что из суеты и мельтешения он