Я ж зову украшеньем, ценнейшим венцом.

      Чтоб ты влип, медный лоб!

      Старый гриб, старый гроб!

      Ты виною тому,

      Что учиться подростки не ходят совсем.

      Но узнают афиняне все же, чему

      Наставляешь и учишь ты глупый народ.

      Как ты грязен и груб!

      Ты ж – наряден, ты – люб!

      А недавно еще побирался с сумой

      И мисийцем Телефом себя называл

      И уныло жевал

      Панделетовой мудрости крохи.

      О разумная речь!

      О безумная речь!

      Ты припомнил о ней.

      О твоей и о том,

      Что народ тебя чтил,

      Развратителя юношей, язву страны.

      Ты, беззубый, вот этого хочешь учить?

      Да, затем, чтоб спасти и от зла сохранить,

      Чтоб в пустой болтовне не погряз он совсем.

      Подойди ко мне, мальчик, на вздорного плюнь!

      Берегись! Руки дальше от юноши! Прочь!

      Перестаньте браниться! Довольно кричать!

      Покажи ему ты, как учил молодежь

      В дни былые; ты ж прелести новых наук

      Перед юным раскрой, чтоб, послушавши вас,

      Он наставника выбрал по сердцу себе.

      Я с охотой готов.

      Я не меньше готов.

      Хорошо! Кто же первым начнет говорить?

      Пусть начнет старичок!

      Очень скоро запнется он в речи своей

      И под градом новейших словечек и слов,

      Рассуждений, сомнений без сил упадет.

      Напоследок, едва заикнется бедняк,

      Налетят на него и вопьются в лицо,

      И в глаза, и во всё, словно рой шершеней,

      Мои мысли и на смерть зажалят!

      Ода Теперь должны вы доказать

      Ловких речей орудьем,

      Игрой ума, мыслей дождем,

      Блеском суждений острых,

      Кто из двоих вправе прослыть

      Красноречья мастером.

      Мудрость, сейчас вовлечена

      В яростный ты, в тягостный бой.

      Из-за тебя друзья мои

      На поединок вышли.

      Эпир- Ты, обычаи дедов и нравы отцов увенчавший

      рема блестящей хвалою,

      Начинай, свой раскатистый голос возвысь,

      изъясни свои мысли и душу.

      Расскажу вам о том, что когда-то у нас воспитаньем

      звалось молодежи,

      В те года, когда я, справедливости