– Помоги, коли добрый человек.

      – Я добрый, – подтвердил Черников, помогая старушке преодолевать ступени. – Я… адвокат. Да, адвокат.

      Опираясь на его руку, старушка прошла еще один пролет и тихо произнесла:

      – Адвокат!.. Да от тебя дежурной частью за версту несет.

      – Как это? – изумился Черников и даже потянул носом.

      – Вот-вот! – подтвердила бабушка. – Даже нюхаешь как собака легавая. Мент ты.

      Черников замер, остановилась и старушка.

      – Ну, мент, – согласился Черников. – Это что, плохо? Хуже, чем бандит?

      – А сейчас не поймешь, кто мент, кто бандит. Ты давай веди меня, коли вызвался! Что встал как вкопанный? И не тяни носом как пылесос. Одеколоном не от меня, а от тебя пахнет. По Вирту пришел? Пошли ко мне, поговорим.

      – К вам же зять с дочкой должны приехать? – спросил Сергей, чувствуя, как впереди, на правильно выбранной им дороге, начинает мелькать огонек.

      Старушка открыла дверь, забрала у Черникова костыль и проворчала:

      – Месяц уже, окаянные, не едут. И один бог знает, когда соизволят.

      Квартирка, несмотря на скромность обстановки, была чистой и ухоженной. В углу – непременная лампада с рушником и пара икон.

      «Одна старая, вторая – из нынешних, церковных, по сто рублей, – мгновенно определил Сергей. – «Троеручица» середины девятнадцатого века и «Владимирская», купленная в местной церкви, не иначе».

      – Ты кто у нас будешь, мил человек? – спросила старушка, занося в комнату из кухни чайный набор.

      – В отделе по раскрытию убийств работаю, мать, – признался Черников.

      – Вот так-то лучше. А то – адвокат!.. Ну а меня Клавдией Петровной Мыскиной зови. А позвала я тебя на улице вот зачем…

      – Как это позвали? – не понял Черников.

      – Я вас, ментов, за километр чувствую. Знала, что за мной попрешься. Поэтому и сказала про Аллу. А нет никакой Аллы… Не в том дело.

      – Что-то больно обидные слова вы говорите, мамаша! – заявил Черников. – Мент, мент… Я – сотрудник полиции.

      – Нет, ты – мент, – упрямо возразила бабка, наливая в чашки дымящийся чай. – Причем непременно поганый. Как и все вы. Моего мужа да сына по тюрьмам и лагерям замотали до гробовой доски.

      «Ах, вон оно что, – догадался Черников. – Сейчас старая опоит меня зельем да шарахнет дореволюционным утюгом по башке. Таким будет итог моей оперативно-разыскной деятельности. В некрологе напишут, мол, геройски погиб при выполнении служебного долга. Тьфу!..»

      – Ну, я-то, предположим, здесь ни при чем.

      – Все вы при чем. Из одного помета.

      – Мать, я очень занятой человек. – Черников устал от этого бессмысленного