Супергрустная история настоящей любви. Гари Штейнгарт
Читать онлайн книгу.
глаз, одинокое шоссе и три грунтовки через весь лоб, свидетельства многочисленных бессонных ночей, потраченных на переживания из-за неискупленных удовольствий и старательных накоплений, однако главным образом – из-за смерти. В этот ресторан захаживали театральные актеры, и я, тыча вилкой в густые пустоты пасты и блестящие баклажаны, старался навсегда запомнить голоса, самим тембром своим умоляющие о внимании, и энергичную итальянскую жестикуляцию, которая вся как живой зверь, а значит – как сама жизнь.
Я сосредоточился на живом звере, что сидел передо мной, и постарался сделать так, чтобы она меня полюбила. Говорил я обильно и, надеюсь, искренне. Запомнил вот что.
Сказал ей, что теперь, познакомившись с нею, не хочу уезжать из Рима.
Она опять сказала, что я ботан, но смешной.
Сказал ей, что хочу не только ее смешить.
Она посоветовала мне довольствоваться тем, что имею.
Предложил ей переехать ко мне в Нью-Йорк.
Она сказала, что, кажется, лесбиянка.
Сказал ей, что работа – это моя жизнь, но в моей жизни есть место для любви.
Она сказала, что о любви не может быть и речи.
Сказал ей, что мои родители – эмигранты из России, живут в Нью-Йорке.
Она сказала, что ее родители – корейские эмигранты, живут в Форт-Ли, штат Нью-Джерси.
Сказал ей, что мой отец – уборщик на пенсии, любит рыбалку.
Она сказала, что ее отец – подиатр, любит лупить жену и двух дочерей по лицу.
– Ой, – сказал я. Юнис Пак пожала плечами, извинилась и отошла. В пустоте кроличьих ребер у меня на тарелке болталось мертвое сердчишко. Я обхватил голову руками. Может, кинуть сколько-нибудь евро на стол, выйти и исчезнуть?
Но вскоре я шел по увитой плющом виа Джулия, одной рукой обнимая благоухающую мальчишескую фигурку Юнис Пак. Она вроде бы развеселилась, она была нежна и дразнила меня: то обещала поцелуй, то ругала за плохой итальянский. Сама застенчивость, одни смешочки, веснушки под луною, пьяные подростковые вскрики – «Ну хватит, Ленни!» и «Ну ты и дурак!». Она выпустила волосы из капкана на макушке, и они оказались темны, бесконечны, толсты, как бечева. Ей было двадцать четыре года.
В мою квартирку помещались только дешевый двуспальный матрас и распахнутый чемодан, доверху набитый книгами («Мои друзья в Элдербёрде, которые специализировались по текстам, называли их “кирпичи”», – сказала она.) Мы поцеловались, лениво, будто ничего особенного, потом жестко, будто всерьез. Не обошлось без проблем. Юнис Пак не желала снимать лифчик («У меня вообще груди нет»), а я был так пьян и напуган, что у меня не встал. Но я и не хотел ее трахнуть. Уговорил снять трусики, обхватил ладонями крошечные полукружья ее зада и сунулся губами прямо в ее мягкую живую пизду.
– Ой, Ленни, – сказала она, чуточку грустно, потому что, наверное, почувствовала, сколько ее молодость, ее свежесть значат для меня, человека, что живет у смерти в прихожей и еле выносит свет и жар своего краткого визита на землю. Я все лизал и лизал, вдыхал слабый аромат чего-то настоящего, человеческого, и в конце