Темное торжество. Робин Ла Фиверс
Читать онлайн книгу.
несчастных.
Только, надо думать, не так быстро.
Глава 3
Я сопровождаю слуг, которые на руках уносят мадам Динан в ее комнату. Тащусь нога за ногу, и мои мысли текут так же медленно и лениво. Я словно бы вброд иду по густой грязи. В руках себя держу только благодаря монастырской выучке. Еще не хватало бродить туда-сюда в помрачении рассудка! Я просто не могу себе этого позволить.
Достигнув покоев мадам, велю слугам уложить ее на постель, после чего отсылаю их прочь. Оставшись одна, я смотрю на лежащую женщину. Нас с мадам Динан не назовешь союзницами, мы с ней просто разделяем некоторые секреты, а это совсем другое дело.
Она лишь изредка появлялась в нашей жизни, в тех случаях, когда ей позволяли это ее обязанности воспитательницы герцогини, – той самой герцогини, которую она в конце концов предала. Д’Альбрэ возложил на нее общее руководство воспитанием своих дочерей. В основном это руководство осуществлялось на расстоянии, с помощью писем и посыльных. Только когда происходило какое-нибудь несчастье, мадам Динан являлась к нам лично и наводила порядок.
Сейчас, лежа в постели, она выглядит старше обычного, наверное, потому, что с лица пропала всегдашняя маска напускной веселости. Я распускаю ее корсаж, чтобы легче было дышать. Потом снимаю громоздкий пышный парик вместе с нарядной шляпкой. Не потому, что все это усугубляло ее обморок; просто мне известно, что тщеславие мадам Динан не допускает, чтобы кто-то увидел седину, выдающую ее возраст. Невелико наказание, но хоть что-то!
И наконец я наклоняюсь, чтобы похлопать ее по щеке, быть может чуть сильнее, чем требуется для приведения в чувство. Ее дыхание на миг задерживается, она вздрагивает и приходит в себя. Дважды моргает, соображая, где оказалась, потом делает попытку сесть. Я придерживаю ее:
– Полежите спокойно, мадам.
Когда она видит, кто ухаживает за ней, глаза у нее округляются. Торопливо оглядев комнату, она убеждается, что мы наедине. Тогда ее взгляд снова обращается на меня – и шарахается, словно пугливая птичка.
– Что случилось? – спрашивает она.
Голос у нее тихий и хрипловатый, и я невольно задумываюсь, не это ли, помимо прочего, притягивает к ней д’Альбрэ. Поговаривают, будто их союз сложился, еще когда она пребывала во всем блеске юности, была года на два моложе, чем я сейчас.
– Вы в обморок упали, – говорю я ей.
Ее длинные худые пальцы тянутся к распущенному корсажу.
– Там вдруг стало так жарко…
Едва очнувшись, она перво-наперво принимается врать, и это раздражает меня. Я близко наклоняюсь к ней, буквально нос к носу, и подпускаю в голос легкости и очарования, словно мы обсуждаем последние веяния моды:
– Вы потеряли сознание не из-за жары, а при виде расправы над невинными. Разве не помните?
Ее веки вновь опускаются, а с лица пропадает вернувшаяся было краска. Ну и хорошо, стало быть, она помнит.
– Их просто покарали за нарушение верности…
– Нарушение? Верности? А что тогда про вас можно сказать? Кроме