Македонская критика французской мысли (сборник). Виктор Пелевин
Читать онлайн книгу.
а про кого-то другого… Понимаешь?
– А чего тут не понять? – спросил Валерка. – Ты сколько уже не пьешь?
– Две недели, – ответил Иван. – Сегодня как раз.
– Так чего же ты хочешь. Это у тебя черная горячка начинается.
– Нет, – сказал Иван, – не может такого быть. Мне главврач сказал, что она раньше чем через полгода не бывает.
– Ты их слушай больше. Может, они думают, что ты через неделю первомай отметишь, и утешают – чтоб не мучился зря.
– Все равно, – сказал Иван, – не в этом дело. Я, представляешь, детства не помню. То есть помню, конечно, – могу в анкете написать, где родился, кто родители, какую школу кончил, но это все как-то не по-настоящему, что ли… Понимаешь, для себя ничего вспомнить не могу – для души. Закрываю глаза – и чернота одна или груша желтая, если лампочка отпечатается…
По двору торопливо пробежали дети с помойки и скрылись за углом. Последним бежал мальчик, искавший спички.
– Ну ты загнул, брат, – сказал Валерка. (Пока Иван говорил, он добил третью бутылку.) – Да кто ж его помнит, детство-то? Я тоже только слова одни помню. Так что можешь считать, с тобой все в порядке. Вот когда картинки всякие вспоминать начнешь – это и будет черная горячка. И потом, какого мая его помнить-то, детство? Чего в нем хорошего? Как раз и…
В углу двора, среди металлолома, багрово сверкнуло и оглушительно грохнуло – словно по ушам хлопнули чьи-то огромные ладоши. Вверху провизжали осколки, и кусок желтой жести вонзился в борт песочницы в нескольких сантиметрах от ноги Ивана.
– Вот оно, детство твое, – придя в себя от неожиданности, сказал Валерка. – Пошли. Я тут больше пить не смогу – какую вонь подняли…
Иван встал и пошел за Валеркой. Все-таки ему не удалось выразить того, что он хотел сказать, – все, что он произносил вслух, оказывалось путаным и полоумным, и Валерка был совершенно прав в своем раздражении. «Выпить бы», – почесал Иван в затылке. Что-то подсказывало ему: стоит выпить, даже совсем немного, бутылки две сухого, – и все пройдет. «А что пройдет?» – подумал Иван. Действительно, непонятно было, что должно пройти. У Ивана, скорей, было чувство, что что-то уже прошло и теперь именно этого, прошедшего, и не хватает. «Ладно. А что прошло?» Это было совсем неясно, и, как Иван ни старался, единственное, что он мог сказать себе, – что прошло то состояние, в котором этих вопросов не возникало. Самое главное, что он даже не помнил, существовало ли в его памяти до несчастного случая какое-нибудь другое, отличное от нынешнего, воспоминание о прошлом – или и тогда все ограничивалось бесцветными анкетными формулами.
Вышли на Спинномозговую. Валерка оглядел багровые кирпичные стены и развешанные к празднику красные шестерни на фасадах.
– Ну, куда теперь? – спросил он.
Иван пожал плечами. Ему было все равно.
– А пошли к совкому, – сказал Валерка. – Прямо на площади и выпьем. Может, там кто из наших будет…
До площади Санделя, где находился совком, идти надо было вниз по Спинномозговой. Иван задумался, а от задумчивости незаметно перешел к тихому