Ларри и бывший житель Огбомошо въехали в «Город века», на Звездный бульвар, царство небоскребов и подземных торговых комплексов между Кантри-клубом и Ранчо-парком. Несколько секунд спустя они свернули на полукружие подъездной аллеи «Парк-отеля», где швейцар, одетый в красную с золотом ливрею королевского телохранителя, распахнул дверцу такси и оценивающе оглядел Ларри сквозь зеркальные солнечные очки. Ларри расплатился с водителем, отвалив щедрые чаевые. У бедняги было только одно ухо, второе было небрежно откромсано чем-то тупым, возможно, даже откушено. Отрываясь от глянцевой поверхности заднего сиденья, Ларри решил про себя, что этот человек познал самые темные стороны жизни и мог бы, сумей Ларри подобрать к нему ключ, дать ему немало мудрых советов на этот счет. Помощь, как и неприятности, может прийти откуда угодно. Жаль только, что он упустил свой шанс.

      Выйдя из такси, он закурил сигарету, которую сжимал в кулаке с самого аэропорта, и кивнул бифитеру[17].

      – Далеко от дома забрались, – сказал он.

      – Я из Пасадены, – ответил бифитер. – Вы дантист?

      – Нет, – сказал Ларри, слегка задетый подобным предположением.

      – Сейчас их в городе пятьдесят тысяч. Конференция.

      Ларри слегка присвистнул и попытался представить, как многотысячная армия дантистов в белых халатах марширует, по десять в ряд, по великолепным бульварам и улицам Лос-Анджелеса. Потом, вспомнив строку из стихотворения, которое он декламировал когда-то в школе на конкурсе чтецов и за которое получил почетную грамоту, пробормотал: «Не думал я, что смерть сгубила столько…»[18]

      – О чем это вы? – нахмурившись, спросил швейцар.

      Ларри помотал головой:

      – Думаете, будет еще жарче?

      – Можете не сомневаться, – сказал бифитер. – Пекло будет адово.

      Ларри затянулся в последний раз. Он принадлежал к тем, чьи легкие были настолько вместительны, что позволяли прикончить сигарету за четыре-пять больших затяжек – бумага сворачивалась, обнажая длинную колбаску пепла. Бифитер освободил его от окурка, который унес в какое-то тайное местечко. Ларри сверился с часами. Два пятнадцать по тихоокеанскому времени. Около десяти вечера в Англии, в «Бруклендзе». Дома?

      – Спокойной ночи, мама, –