От автора:

      Сюжет произведения – производное авторского вымысла. Любые совпадения с историческими лицами, событиями и институциями – не более чем прием для подстегивания читательского интереса.

      Глава 1

      Москва, сентябрь 2019 г.

      Президент читал в сети статью Алекса Куршина, то мрачнее, то одобрительно кивая. Источник той болтанки чувств – не противоречивый текст, а авторский стиль, к которому ВВП так и не приноровился; не только Куршин, но и вся либеральная братия, считал президент, изъясняются на высокомерном, перегруженном мудреными терминами языке.

      В конце концов, цепкий от природы ум из бурелома неологизмов основные тезисы статьи вычленил. Впечатление – двойственное, впрочем, в очередной раз. Монаршее эго будто ранит, но равноудаленность автора от всех субъектов исследования как бы сглаживает обиду. Кроме того, дар рассмотреть в частностях значимый феномен, невзирая на эскизное разумение местного житья-бытья.

      Выводы Куршина о протестах июля-августа – пример частной физиогномики, которая отталкивалась от телерепортажей и роликов в ютубе. Метод сомнителен, что не мешает публицисту утверждать: массовой поддержки у оппозиции нет, как и минимальной тоже. То, что присутствует – это команда активистов и небесталанные лозунги, понятные, однако, меньшинству. Сама же массовка когда анемична, а когда примята страхом: демонстрация-то не согласована – свинтят…

      И Куршин озадачивается: застрельщикам протеста, зачем в активность играть, подставляя под дубинки безусую пацанву и неприкаянных всех мастей? Не лучше ли соглашаться на периферийные «загоны», властью навязываемые, и там отрабатывать современные приемы легального протеста, прежде переняв их у европейцев? Ведь «ковыляющее» неповиновение не столько извращение обычаев политической борьбы, сколько пригоршня монет в копилку единовластия, чье мышление работает в парадигме «количество и боевая подготовка дивизий».

      Актуальные пассажи текста исчерпаны, и президент стал хмуро осмысливать лейтмотив статьи: тысячи задержанных и лютый разгон протестующих – очевидная слабость режима, панически откликающегося на малейшую угрозу своей гегемонии. Причем просчет этот стратегический, уменьшающий шансы нынешней модели власти переползти в день грядущий. Ибо «диалог» с обществом через колено в отсталой, не изведавшей демократии стране – шлагбаум для компромисса. Без него же фронменам режима в России ближайшего будущего места не найти.

      В общем и целом, самоубийственное нагнетание социального давления и, не исключено, выстрел власти себе в ногу…

      Для президента прогноз Куршина новацией не был – ему вторили коллеги по цеху либерального комментария, правда, исходя желчью злорадства. При этом ВВП рассчитывал не то чтобы на большую симпатию к нему конфидента – ожидал полезных наработок-технологий в интересах трона.

      Но в глубине души он понимал, что миссия Куршина иная: в противовес елею и славословию кремлевских присных – оценивать риски монарха, сколько бы те ни казались сей момент расплывчатыми. И внедрен Куршин кандидатом в ближний круг только потому, что интуитивно улавливал его (президента) подспудные страхи, давая им четкие формулировки и ранжируя их в табеле угроз режима.

      Делал Куршин это поначалу слепо, упражняясь у себя дома в логических построениях, ныне же, в Москве, – адресно, в исполнение прихоти самодержца, виртуозно восстановившего прежний канал «связи» – через открытые публикации; и дистанция выдерживается, и конспирация по высшему разряду.

      Между тем все естество ВВП, успевшего забронзоветь как символ незыблемой власти, корежилось от многих прогнозов Куршина, болезненных для монаршего достоинства, но в муках осмысления все же принимало их. Нет, не как установку, ближнюю или среднесрочную, а некую альтернативную истину судного дня.

      Но вся беда заключалась в том, что катушка президентской каденции неумолимо разматывалась, а надежных дорожных карт у ВВП – как благополучно завершить свою миссию на Земле – не проявлялось. Идея эвакуации президента-отставника из России (патент Алекса Куршина) виделась ВВП пока единственно внятной (хоть и неприемлемой) в ворохе прочих наработок о гарантиях его юридической неприкосновенности.