Час был поздний, но Браги оставался на посту – сменить его было некому. Хаакен дремал. То же было и по всей стене – каждый второй спал. В ночной тиши раздавались лишь звуки строительных работ.

      Из темноты вышел Гарун.

      – Завтра они будут отдохнувшими, а мы уставшими, – сказал он. – Отец считает, что завтра, возможно, наступит конец.

      Браги мрачно буркнул в ответ. Эль-Надим оказался вполне сообразителен – достаточно было лишь измотать оборону. А поскольку люди валига убедились, что сражаться безнадежно, боевой дух падал и без того.

      – Нам нужна помощь, – продолжал Гарун. – Но помощь не придет. Вожди племен нас бросят.

      Браги снова лишь буркнул.

      – Они встанут на сторону эль-Надима. Пустыня заполнится людьми, готовыми разграбить Эль-Асвад. Нужно что-то делать.

      – Твой отец и так делает все, что можно.

      – Не все. У меня есть способности, которые он не хочет использовать. Он боится, что я могу пострадать. Я все изменю, если он мне позволит.

      – Как?

      – Я пришел тебя поблагодарить. За то, что ты тогда сделал.

      – Не стоит благодарности. И ты уже говорил мне спасибо.

      – Теперь я перед тобой в долгу. Моя семья всегда платит по долгам.

      Браги не стал спорить, хотя был невысокого мнения о людской благодарности. Достаточно было вспомнить отца и тана, – пожалуй, никто не был больше в долгу друг перед другом, чем эти двое.

      Гарун с рассеянным видом ушел прочь. Их встреча несколько озадачила Браги, и он подумал, что Гаруну не помешал бы опекун. Гарун вернулся через час, принес веревку и маленький черный мешочек.

      – Что ты задумал? – спросил Браги, когда Гарун привязал веревку к зубцу стены.

      – Собираюсь отплатить Ученику той же монетой.

      – Кто тебе приказал? Я не получал приказов насчет того, чтобы ты выбирался наружу.

      – Я сам себе