она была горяча, горяча она была до того

      что я не хотел чтоб она досталась кому-то еще,

      а если я не вернусь домой вовремя

      ее не станет, и я б такого не вынес —

      я бы свихнулся…

      глупо я знаю, ребячливо,

      но я попался, попался.

      разнес всю почту

      и тут Хендерсон поставил меня на вечернюю выемку

      в старом армейском фургоне,

      дрянь эта клятая стала греться на середине маршрута

      а вечер все тянулся

      я думал о своей горячей Мириам

      и то и дело выскакивал из кабины

      набивая почтовые мешки

      двигатель все грелся

      стрелка термометра доползла доверху

      ГОРЯЧО ГОРЯЧО

      как Мириам

      я выскакивал и заскакивал

      еще 3 выемки и вновь в отделении

      я окажусь, моя машина

      ждет отвезти меня к Мириам та сидит на моей синей тахте

      при скотче со льдом

      закидывая ногу на ногу и покачивая лодыжками

      как обычно,

      еще 2 остановки…

      фургон заглох на светофоре, адски

      пришлось его раскочегаривать

      заново…

      дома я должен был оказаться к 8, 8 предел для Мириам.

      я сделал последнюю выемку и фургон заглох на светофоре

      в ½ квартала от отделения…

      не заводится, не заводится…

      я запер дверцы, вытащил ключ и побежал

      к отделению…

      швырнул ключи… расписался об уходе…

      «твой чертов фургон застрял на светофоре,

      угол Пико и Западной…»

      …пробежал по коридору, вставил ключ в замок,

      открыл… ее стакан на месте – и записка:

           сукин сын,

                я праждала до 5 менут девятова

                ты миня ни любишь

                ты сукин сын

                кто нибудь миня полюбит

                я праждала целый день

                     Мириам

      я