Лиля. Владимир Губский
Читать онлайн книгу.
тот день баня наша удалась, хотя весь оставшийся новогодний вечер, до боя курантов, я провёл как всегда – в одиночестве. Мой сосед по комнате уехал на праздники домой, и я наслаждался редкой возможностью – побыть одному.
Я лежал на кровати и, уставившись в потолок, вспоминал события прошедшего года, и особенно ярко – отложившийся в памяти день, проведённый на Бородинском поле в конце октября минувшей осени.
Этот день не был похож на все остальные дни, прожитые мной ранее. Он запомнился мне не только тем, что я впервые оказался на Бородинском поле, которое мысленно, по карте давно уже исходил всё вдоль и поперёк, и не потому, что был этот день холодным, а поле – заснеженным. Я помнил этот день потому, что провёл его весь – с утра и до вечера – с Настей, моей однокурсницей, и по её же инициативе. Не обращая внимания на холод, мы весь день ходили с ней по полю, осматривая один за другим все многочисленные памятники, расставленные на обширном пространстве. Поднимались на колокольню церкви в селе Бородино, постояли на батарее Раевского, прошли вдоль Семёновских флешей, осмотрели монастырь, заложенный вдовой генерала Тучкова, и дошли до Шевардинского редута, где в 1812 году отличился мой предок – харьковский драгун.
Настя нравилась мне с первого курса. Мы учились в соседних группах и ежедневно виделись с ней. Я выбрал её из сотен других, таких же молодых студенток, но, отдав предпочтение одной, уже ни на кого больше не смотрел. И три с половиной года я мучился и страдал от неразделённости моих чувств.
Настя была небольшого роста, имела тёмно-русые, почти каштановые, волосы, которые заплетала в длинную косу. На её смугловатом лице гармонично сочетались друг с другом по-детски чуть припухлые губы, прямой нос и большие тёмно-карие глаза. Возможно, именно её глаза были тем магнитом, который притягивал меня к ней. Печальные Настины глаза напоминали мне глаза моей матери и, вероятно, поэтому мне виделось в них что-то родное. Я всегда старался быть рядом с нею: будь то летняя практика или зимний спортивный лагерь.
Но дальше дружбы на расстоянии отношения наши не заходили. Настя держала дистанцию и не желала нарушать привычный образ жизни. На мои приглашения сходить в Большой театр, в который мне иногда удавалось доставать билеты, выстаивая ночами в очередях в подземном переходе, она всегда отвечала отказом, ссылаясь на то, что уже видела эти постановки.
Настя родилась и выросла в Москве, в семье архитекторов, жила в самом центре – на Маяковке. Все эти обстоятельства и создавали тот невидимый и непреодолимый барьер, который разделял нас. В этой искажённой реальности пребывали многие, и этим многим справедливо казалось, что доставшиеся им по праву рождения привилегии следует оберегать от посторонних посягательств. Разумеется, они были правы, а я пребывал в отчаянии.
Мне нечего было предложить Насте, кроме самого себя, а ей лишь оставалось решать – принимать или не принимать мои услуги. Её подруга, видевшая мои отчаянные усилия