Так не бывает, или Хрен знат. Александр Борисов
Читать онлайн книгу.
честь высокого гостя в Кремле был дан обед. Обед прошёл в тёплой, дружественной обстановке».
Диктор сделал короткую паузу, чтобы перейти к другим новостям, а бабушка тут же её заполнила.
– Ещё бы подрались! – сказала она.
Эх, знал бы Колька Лепёхин, чем обернётся его смерть для огромной страны! Ведь одно дело – давить крота внутри Комитета госбезопасности и совершенно другое – в недрах Политбюро. Всё будет не так. Лучше, хуже – но точно не так.
Внешне наш город ни капли не изменился. Те же саманные хаты, одноэтажные домики, улицы, белые от гусей и китайских уток. Бедность и чистота. Не было ни помоек, ни свалок. Всё, что горело, сжигалось в печи. Всё, что имело остаточные калории, съедала домашняя живность. Стеклотара сдавалась в приёмные пункты. Дырявые вёдра, тазики и корыта тоже шли в дело: раз в месяц по улицам проезжал дед на понурой лошадке, запряжённой в громыхающую подводу, и мы, пацаны, тащили ему весь этот неликвид, получая в награду глиняные свистульки и сахарных петушков на палочке. В центре, как встарь, выстраивалась очередь у пункта заправки шариковых авторучек, а около автовокзала шли на ура песенки «на костях» (самопальные пластинки с хитами того времени, записанные умельцами на старых рентгеновских снимках). В парках и скверах вечерами звучали гитары. Те самые песни «восьмёрочной», на семи струнах: «Любка», «Искры в каминах», «Дымит сигарета с ментолом», «Поезд в синем облаке тумана». О «Битлах» и британской группе «Кристи» местные барды ещё не слышали. Даже перепев Yellow river в исполнении «Поющих гитар» до провинции не скоро дойдёт. Это годика через два, когда я сам возьму в руки гитару, аукнется по всем подворотням:
В Ливерпуле, в огромном зале,
В длинных пиджаках,
Четыре чувака стоят
С гитарами в руках…
Причёска битла,
Брюки клёш,
И ты уже поёшь:
Can't buy me love, no, no, no, no…
Нет, причёски «под битлов» ещё не носили. У стиляг были в моде узкие брюки и коки на шевелюрах. Их было мало. Поэтому их били. Не за что-то, а просто так, на всякий случай, чтоб не выделывались. Тут люди на танцы ходят с заплатками на обоих полужопиях, а они…
В общем, эти три дня были просто отдохновением для души, погружением в ожившую ностальгию. Просыпаешься утром, а по радио: «Здравствуйте, товарищи! Утреннюю гимнастику начинаем с ходьбы на месте». И рояль – бодренько так – трам-тарарам! Что интересно, фамилии те же самые: «Урок провели: преподаватель Гордеев, музыкальное сопровождение – пианист Ларионов».
Такой вот антураж. Честно сказать, мне стало стыдно. Я больше интересовался своим, личным временем, чем тем, в которое меня занесло. Брал от него, ничего не отдавая взамен. Витька не в счёт, Витька друг.
И тут эта газета. Прочитав фамилию Горбачёв, я впервые серьёзно подумал, что всё в этом мире может быть настоящим… кроме меня. Люди живут и не собираются умирать, а я в этой реальности – единственное слабое звено. Уже через пять дней произойдёт рокировка. Вместо меня вернётся в