12 лет рабства. Реальная история предательства, похищения и силы духа. Соломон Нортап
Читать онлайн книгу.
тревоги было опасение, что их разлучат. Мэри, высокая, гибкая девушка с кожей самого темного негроидного оттенка, была полна апатии и явного безразличия. Как и многие представители ее класса, она едва ли вообще слышала такое слово, как «свобода». Выросшая в животном невежестве, она и разумом не намного превосходила животное. Мэри была одной из тех (и таких множество), кто боится лишь плети хозяина и не знает иного долга, кроме как повиноваться его голосу. Другую девушку звали Лети. Ее характер был совершенно иным. Благодаря длинным прямым волосам и чертам лица она больше походила на индианку, чем на негритянку. У нее были пронзительные и злые глаза, а с уст ее непрестанно слетали слова мести и ненависти. Ее муж был уже продан. И Лети понятия не имела, где он находится. Перемена хозяина, как она была уверена, не сулила ей ничего хорошего. Ей было все равно, куда ее отправят. Указывая на шрамы на своем лице, это отчаянное создание высказывало пожелание, чтобы настал тот день, когда она сможет омочить их в крови какого-нибудь мужчины.
Пока мы так делились друг с другом историями своих несчастий, Элиза сидела в уголке и распевала псалмы, молясь о своих детях. Утомленный столь долгим отсутствием сна, я больше не мог сопротивляться искусу этого «сладкого воскресителя»[17] и, улегшись рядом с Робертом на полу, вскоре позабыл о своих печалях и проспал до самого рассвета.
Поутру, когда мы подмели двор и умылись под надзором Гудина, нам приказали скатать одеяла и подготовиться к продолжению нашего путешествия. Клему Рэю сообщили, что дальше он не поедет: Берч по какой-то причине решил отвезти его обратно в Вашингтон. Тот был вне себя от радости. Обменявшись рукопожатием, мы расстались в невольничьем загоне в Ричмонде, и с тех пор я его не видел. Но после возвращения я узнал, к своему удивлению, что Клем бежал из неволи и по пути на свободную землю Канады провел одну ночь в доме моего зятя в Саратоге. Он и сообщил моей семье о том месте и обстоятельствах, при которых мы расстались.
Днем нас выстроили попарно, меня и Роберта первыми, и таким порядком Берч и Гудин повели нас со двора по улицам Ричмонда к бригу «Орлеан». То было судно внушительных размеров, с полной оснасткой и груженное в основном табаком. К пяти вечера мы были уже на борту. Берч принес каждому из нас по оловянной кружке и ложке. На бриге нас оказалось 40 человек – то есть все, кроме Клема, кто был в невольничьем загоне.
Маленьким карманным ножиком, который у меня не отобрали, я принялся вырезать свои инициалы на оловянной кружке. Остальные немедленно сгрудились вокруг меня, прося таким же образом пометить и их кружки. Со временем я удовлетворил все просьбы, о чем товарищи мои, похоже, впоследствии не забыли.
На ночь всех нас спустили в трюм и задраили люк. Мы улеглись, кто на ящиках, кто в иных местах, где только можно было расстелить на полу наши одеяла.
Берч сопровождал нас не далее Ричмонда и вернулся из этого города в столицу вместе
Цитата из первой строки поэмы английского поэта-сентименталиста Эдуарда Юнга (1681–1765) «Плач, или Ночные мысли о жизни, смерти и бессмертии». – Прим. перев.