– Ну, вот здесь он и стоял, – сказал Ребус. – Вы сейчас лицом к нему.

      Ребус чувствовал на себе взгляды прохожих. На Принсес-стрит, как и всегда в обеденный перерыв, было оживленно: офисные работники старались использовать ограниченное время перерыва на полную катушку. Некоторые раздраженно поглядывали на странную парочку, которая осмелилась встать посреди тротуара, – теперь обходи их! Но большинство видели, что это слепой старик и, похоже, его поводырь, а потому находили в своих душах милосердие, чтобы не сетовать.

      – И что здесь теперь, инспектор?

      – Гамбургерная.

      Вандерхайд кивнул:

      – Мне показалось, что я чувствую запах мяса. Разумеется, франшиза какой-нибудь американской корпорации. Принсес-стрит видела дни и получше. Вы знали, что, когда создавался «Шотландский щит и меч», организаторы встречались в бальном зале «Сентрала». Десятки и десятки людей, и все горели желанием вернуть Дал-Риаде[17] былую славу.

      Ребус промолчал.

      – Вы не помните «Шотландский щит и меч»?

      – Вероятно, это было до меня.

      – Да, действительно, вы правы. Это было в пятидесятые годы. Ответвление Национальной партии. На двух-трех заседаниях я сам присутствовал. Там звучали яростные призывы взять в руки оружие, а после все пили чай с булочками. Надолго их не хватило. Один год президентствовал Бродерик Гибсон.

      – Отец Ангуса?

      – Да. – Вандерхайд погрузился в воспоминания. – Тут неподалеку был паб, знаменитый своими политическими дискуссиями и поэтами. Некоторые из нас после совещаний ходили туда.

      – Мне послышалось или нет, что вы сказали, будто были там всего пару раз?

      – Возможно, немного больше.

      Ребус ухмыльнулся. Если копнуть глубже, то, вероятно, выяснится, что некий мистер Вандерхайд некоторое время был президентом «Щита и меча».

      – Отличный был паб, – вспоминал Вандерхайд.

      – В свое время, – добавил Ребус.

      Вандерхайд вздохнул:

      – Эдинбург, инспектор. Не успеешь оглянуться, как меняют название паба или профиль магазина. – Он ткнул куда-то себе за спину тростью. – Но это никто изменить не может. Это тоже Эдинбург.

      Трость указала на Касл-Рок[18] и попала кому-то по ноге. Ребус повернул голову в сторону того, кому достался удар, – это была женщина. И Ребус виновато улыбнулся.

      – Давайте перейдем на другую сторону, посидим там, – предложил он.

      Вандерхайд кивнул, и они, дождавшись зеленого светофора, перешли на более спокойную сторону улицы. Здесь стояли скамьи спинками к саду. Каждая была посвящена чьей-то памяти. Вандерхайд попросил Ребуса прочесть табличку на их скамье.

      – Нет. – Вандерхайд покачал головой. – Никого из них не знаю.

      – Мистер Вандерхайд, – сказал Ребус, – я начинаю подозревать, что вы попросили привезти вас сюда