.
Читать онлайн книгу.
у всех, воевода стал обниматься с Радзейовском и Виртцем, а затем его примеру последовали другие. Радостные крики огласили воздух. Но воевода познанский просил еще слова:
– Мосци-панове, генерал Виттенберг приглашает нас к себе на пир, чтобы за бокалами вина скрепить братский союз с мужественным народом.
– Да здравствует Виттенберг! Виват! Виват!
– А затем, мосци-панове, мы разойдемся по домам и с Божьей помощью примемся за жатву, с той мыслью, что спасли сегодня нашу отчизну от гибели.
– История воздаст вам должное! – сказал Радзейовский.
– Аминь! – закончил воевода познанский.
Вдруг он заметил, что глаза всех устремлены на что-то над его головой. Обернувшись, он увидел, что его шут, поднявшись на цыпочки и одной рукой держась за дверь, пишет на стене углем: «Мене – Текел – Фарес»[13]. Небо было покрыто тучами; собиралась буря.
XI
В деревне Буржец, расположенной на границе Полесского воеводства и принадлежавшей в то время Скшетуским, в саду, между домом и прудом, сидел на скамейке старик, а у его ног играли два мальчика, четырех и пяти лет, загорелые и черные, как цыганята, здоровые и румяные. У старика тоже был бодрый вид. Время не согнуло его широких плеч, по взгляду его глаз, или, вернее, одного глаза, так как другой был покрыт бельмом, было видно, что он пользуется цветущим здоровьем и хорошим расположением духа; у него была седая борода, лицо красное, а на лбу широкий рубец, под которым виднелась кость черепа.
Оба мальчика, схватившись за уши голенищ его сапог, тащили их в разные стороны, а он между тем смотрел на освещенный солнечными лучами пруд, где весело прыгали рыбки, зыбля гладкую поверхность воды.
– Рыбы пляшут, – пробормотал он про себя. – Погодите, не так вы запляшете на столе, когда вас кухарка ножом будет чистить.
Потом он обратился к мальчикам:
– Да отвяжитесь наконец, сорванцы; если кто-нибудь из вас оторвет мне ухо от голенища, я ему тоже уши оборву. Что за несносные жуки! Идите и кувыркайтесь на траве, а меня оставьте в покое; я не удивляюсь Лонгину – он маленький, но ты должен уже быть умнее, Еремка. Вот схвачу вас да и брошу в пруд.
Но эта угроза, видимо, не особенно испугала их; напротив, старший, Еремка, стал еще сильнее теребить голенище, топоча ножками и повторяя:
– Если бы ты, дедушка, был Богуном и схватил Лонгина.
– Говорю тебе, отвяжись от меня, жук ты этакий.
– Если бы ты был Богуном…
– Я тебе задам Богуна… Вот сейчас мать позову.
Еремка взглянул на дверь, ведущую из дома в сад, но, не видя нигде матери, еще раз повторил, вытягивая губы:
– Если бы ты был Богуном…
– Замучат меня эти бесенята… Ну хорошо, я буду Богуном, но только один раз. Наказание Божье с ними. Помни, чтобы это было в последний раз!
С этими словами старик со вздохом поднялся со скамьи, схватил маленького Лонгина и, издав дикий крик, понес его по направлению к пруду.
Но у Лонгина был надежный защитник в лице Еремки, который в таких случаях назывался не
Сочтено – взвешено – измерено