Прощай, народ. Я знаю, где болит.

      Тебя я помню. Навсегда люблю.

      Давай, старуха, поглядим, где лифт —

      На верность присягнули кораблю.

      За этой дверью, здесь, хранят багаж.

      За этой – о, там плещется бассейн…

      Там плавают… смеются… входят в раж…

      Там никому не утонуть совсем…

      Второй мой класс. Из камбуза несет

      Соленой рыбой, жареной треской.

      Ни мясо и ни рыба, недочет,

      Чет-нечет, и одним ключом открой

      Стиралку, чтоб рубаху застирать,

      Столовку, чтобы выпить-закусить,

      Хамам турецкий – в бога-душу-мать,

      Как жжется пар! как мыльно вьется нить!

      Метельный, корабельный кипяток…

      Как натопили – выноси святых…

      Мочало, в крупных каплях потолок,

      И мрамор цвета слитков золотых…

      Старуха, пламя выше задери!

      Старуха, свечка тает и трещит…

      Всю ночь, по вертикали, до зари,

      Пройдем… превыше жалоб и обид…

      О, мимо шепотков за деревом кают…

      О, мимо стонов страсти, воплей ссор…

      Старуха, что ты врешь, что все умрут…

      Не верю… весь сожжен в камине сор…

      Твои босые ноги все идут.

      Твои ступни целуют трап стальной.

      Все выше. Со свечой берем редут.

      Бредем войной, как бы плывем волной.

      И вот он, первый класс! Роскошный плен!

      Отсюда стало общество на старт

      И ринулось – в кафешку «Паризьен»

      И в ресторан шикарный «A la carte».

      В салоне я курительном молчу.

      И в зале гимнастическом молчу.

      Стою. Качаюсь. Качка по плечу.

      Кошусь, как зверь, на яркую свечу.

      Старухе льется, обжигая, воск

      На пальцы, по руслам ея морщин.

      Я ничего не вижу из-за слез.

      Стоим весь век, как будто миг один.

      Конструкция Титаника, ура!

      В каютах офицерских тишина.

      Мы тут стоим. Затихли до утра.

      Одна старуха. Да и я одна.

      Одна свеча пылает – на двоих.

      Она сейчас погаснет. Скоро. Вот.

      О нет. Горит. Во мраке нежный вспых.

      Слеза по рту беззубому ползет.

      О, бабка, что ж ты плачешь… ни к чему…

      А слезы водят старый хоровод…

      Скелет родного корабля во тьму

      Уйдет. И переборки занесет

      Зеленой тиной. Мидии пожрут

      Железо, кожу, дерево и лак.

      А мы плывем. Пловцы на пять минут.

      Дай пять, старуха.